- Я была воспитана в этих постулатах, - просто сказала она.
В нем не осталось и следа рассеянности. Глаза сузились.
- Но сама ты в это не веришь. Алексис отвела взгляд.
- Не хочу верить. Я не хочу быть рабыней какого-нибудь самовлюбленного сладкопевца. И сама не хочу мучить кого-то на правах своего таланта. - Она старалась говорить спокойно, но не смогла скрыть волнения. Это ее удивило и даже слегка встревожило.
- Вот оно что, - сказал Майкл. - Еще одна загадка объяснена.
И без того потрясенная собственной исповедью, Алексис не желала быть препарированной Майклом. Она фыркнула:
- Какая еще загадка?
Протяжная ленца его голоса прикрывала острую сталь.
- Почему ты так боишься признать талант за собой?
Алексис сидела очень тихо. Она была потрясена до глубины души.
- Никто еще не говорил мне такого, - наконец произнесла она.
Казалось, Майкл не замечал силы ее потрясения.
- Даже гуру?
На мгновение она смешалась.
- Кто? А, мой учитель? - Она вспомнила последние замечания Патрика и поморщилась. - Нет, конечно. - Помолчав, она осторожно добавила: - Он вполне искренне полагает, что, каков бы ни был потолок моего таланта, он уже достигнут. Теперь остается только деградировать.
- Вот как? - Он взял ломоть хлеба и аккуратно уложил сверху кусок чесночной колбасы. Голос был почти скучающим, но карие глаза смотрели проницательно. - А как считаешь ты?
Алексис прикусила губу.
- Трудно судить о собственных способностях, разве нет? Всегда надеешься, что… - Она замолчала. Сказанное прозвучало как оправдание, и она поняла это.
- Значит, ты о себе лучшего мнения, чем он, - заметил Майкл.
Алексис дернулась.
- Я этого не говорила. Он медленно улыбнулся.
- Конечно, не говорила. Ты боишься признаться в этом даже самой себе. Но если бы ты была согласна с доктором Монтегю, то не размышляла бы о невозможности оценить собственную работу. Я не прав?
Алексис не нашлась с ответом. Она нервно запустила руку в волосы. Шелковистые пряди были чуть влажными от брызг водопада. Он проследил за жестом, и было в этом взгляде что-то невысказанное, похожее на угрозу. Алексис почувствовала неловкость. Руки бессильно упали на колени.
Но заговорил он вполне спокойным голосом:
- А что другие? Нейтральные наблюдатели? Она вздохнула.
- Какие нейтральные наблюдатели? Все они друзья семьи или друзья друзей. Отчим состоит в со-вете колледжа. Профессор композиции, учась в Кембридже, жил в одной комнате с отцом. Главный музыкальный критик «Ньюс» был любовником моей матери. Нет никого… кроме доктора Монтегю, кто мог бы сказать мне правду.