— Да потому что ты не такая, как все, — ласково пояснил он.
— Не такая? А какая же?
— С тобой нужно только всерьез... — с грустью признался он. — Но ты сейчас вряд ли готова к этому. А сам я, как бы мне ни хотелось, просто не смею втягивать тебя в свою жизнь.
Сбитая с толку, она смотрела в его лицо и не могла подобрать нужные слова. Ей хотелось погасить адский пламень, пылавший в ней и рвавшийся наружу.
— Бертолд, пожалуйста... — произнесла было она, но опять замолчала, в отчаянии взглянув на него.
— Ничего не говори сейчас. Я найду тебя. Тогда и придумаем, что нам делать дальше.
Он поцеловал ее в щеку, невесело улыбнулся и вышел, буркнув:
— Пока.
Через минуту рядом с домом послышался звук заведенного мотора, потом он стал удаляться и наконец смолк. Это означало, что Бертолд Гринвуд умчался в ночь на своем серебристом пикапе, и Дженифер не увидит его больше здесь, на лесном озере, потому что завтра сама уедет отсюда.
Она постояла, будто оглушенная наступившей тишиной, затем пошла в ванную, посмотрела на себя в зеркало. Ну и вид! Волосы растрепаны, взгляд все еще отрешен, губы полуоткрыты, как бы в ожидании продолжения прерванных ласк. Нет, пора возвращаться в действительность.
Что он там говорил ей? Кажется, что-то важное, касающееся их возможных отношений в будущем. Но что именно, она так и не смогла понять. Ведь он завел ее до такой степени и разогрел так сильно, что еще немного — и она сама пошла бы вразнос.
Ей вспомнился урок рыбной ловли, устроенный для нее Бертолдом, и все остальное, что произошло потом между ними. Сначала было совместное плавание на надувном матрасе, объятия, поцелуи, от которых она потеряла голову до такой степени, что позволила ему снять с себя футболку, — она, как, впрочем, и оба матраса, до сих пор путешествовала где-то по озерной глади. Потом были ласковые движения рук Бертолда, вытирающих ее волосы махровым полотенцем. А затем — уже как бы ставшая привычной — сцена размолвки. Все это, включая внезапное странное расставание, вновь промелькнуло перед ее мысленным взором...
Неужели он действительно играл с ней, как с той рыбой, подманивая лишь для того, чтобы, поймав, подержать и потом великодушно отпустить? И как с его богатым опытом общения с женщинами можно было не понимать, что она не нуждалась в подобном великодушии, но и не могла преодолеть свой собственный стыд и гордость, чтобы признаться ему в этом?
Ночью Дженифер долго не могла уснуть. Ей было грустно.