Подумав, ответила:
— Я сейчас то, что ты нарисовала. Всего лишь. Настоящая я — без краски.
— Глупости, — неожиданно рассердилась Элька, не сводя с нее взгляда. — Если хочешь знать, я использовала самые… нежные краски, они на тебе практически незаметны. Даже тушь для ресниц взяла не черную, а серебряную! А бровей вообще едва коснулась, только на изгибах по точке поставила, чтоб выразительнее смотрелись…
— Спасибо.
— За что?
— Ну, я, по крайней мере, не похожа на индейца на тропе войны!
— Таська, ты каменная!
— Вовсе нет.
— Неужели тебе правда неинтересно?
— Мы пошли по второму кругу, — рассмеялась Таисия.
— Да хоть по пятому! — рассердилась Элька.
— Чего ты злишься?
— Хорош вопросик! Я старалась, а она…
— Ну хорошо, — вздохнула Таисия, — я красавица, признаю.
Элька зло фыркнула. Вырвала у нее из рук банку с кофе и довольно грубо потащила к большому зеркалу в родительской спальне. Включила свет и трагическим тоном оповестила:
— Ты не красавица, Таська!
— Да‑а? — прошептала Таисия, недоверчиво рассматривая собственное отражение.
— Да. Ты гораздо больше, чем красавица!
— Ты сама‑то понимаешь, что несешь? — Таисия невидяще смотрела в зеркало.
— Я — да, — сухо ответила Элька. Почему‑то вспомнился давний разговор с бабой Полей, и Таисия сдавленно произнесла:
— Надо же — девочка‑раскраска, баба Поля права. Как всегда. — Она горько усмехнулась. — Только раскрасила меня не любовь, как она обещала, а ты, Элька!
— Ну и что?
— Смешно ведь — обычными красками. Как картинку в детском альбоме. А сама я, выходит, нарисована простым карандашом на белой бумаге. Во мне два цвета — все оттенки серого и белый. Всего‑то.
— Сумасшедшая!
Но Таисия ее не слышала. Задумчиво рассматривая странно легкого, какого‑то невесомого двойника, она пробормотала:
— Знаешь, мне кажется, если ты возьмешь стирашку…
— То что?
— Я просто исчезну.
— Точно — чокнутая.
— Меня не будет. Забавно?
— Очень!
— А может, меня и сейчас нет?
— Да? А это тогда кто? — Элька больно ущипнула Таисию за локоть.
— Я просто тебе снюсь. Или… я себе снюсь? Элька развернула Таисию спиной к зеркалу и помахала перед ее отрешенным лицом ладонью.
— Эй, кончай сходить с ума! Признаю, я зря тебя накрасила!
— Правда? — мгновенно оживилась Таисия. — Ты действительно так считаешь?
Элька вобрала в себя взглядом совершенно неземное сияющее личико, такое тонкое, такое нежное, такое прозрачное, нездешнее, и твердо сказала:
— Да.
И грустно подумала, что в первый раз на ее памяти краски не сделали чье‑то лицо ярче. Таська и без того похожа на маленькое привидение, нет, на рисунок на стекле, — вот на что она похожа.