Том 2. Студенты. Инженеры (Гарин-Михайловский) - страница 2

Под вечер в последний раз собрались прокатиться в степь.

— Тёма, поедем верхом, — предложила Наташа.

— Я верхом не поеду, — решительно заявил Корнев.

— Я не вас и зову.

— Я согласен, — ответил Карташев.

Наташа поехала на своей Голубке, Карташев на Орлике.

— Хочешь, поедем в Криницы… — предложил брат. — Может, Одарку увидим… Как странно: Одарка замужем…

— Хорошо… Маму надо спросить…

Аглаида Васильевна разрешила, и брат с сестрой поехали в Криницы.

Солнце садилось. Орлик избалованно шел полурысью, и Карташев, зная, что мать наблюдает за ним из экипажа, с красивой посадкой, рисуясь и маскируя это, лениво щурился в ту сторону, где сверкали пруды Криницы. Наташа, худенькая и грациозная, держала себя просто и естественно.

— Зачем ты все хочешь увидеть Одарку? Ты говорил, что она тебе больше не нравится? — спросила его сестра.

— А может быть, она мне опять понравится?

— А если бы понравилась, ты стал бы за ней ухаживать?

— Я не знаю… — ответил Карташев тоном, задевшим целомудренную Наташу.

— Ну, так поезжай один. — И Наташа повернула свою лошадь.

Карташев засмеялся.

— Ну, не буду.

Наташа остановила лошадь.

— Честное слово?

— Ну, какое тебе дело?

— Уеду.

— Ну, честное слово, — рассмеялся Карташев.

Наташа опять повернула свою лошадь в Криницы, и брат и сестра поехали рядом.

Залитая солнцем, уютно сверкала опрятная деревня. Точно туман или пыль от лучей подымалась над рекой и окутывала ее золотистою дымкой заката. Солнце спокойно исчезало за горой. Высокая перекладина колодца у въезда в деревню на широкой лужайке, равномерно поскрипывая, медленно поднималась и опускалась под усилием какой-то бабы.

— Вот Одарка! — показала вдруг на нее брату Наташа.

Карташев не сразу поверил. Эта неуклюжая, повязанная, загорелая дурнушка — Одарка?

Но это была она.

— Одарка?! — воскликнул пораженный Карташев.

Одарка подняла сконфуженно свои все еще прекрасные глаза. Но вдруг, увидя по дороге пару волов и воз, она испуганно заговорила:

— Едьте, едьте, ради бога… Конон!

— Едем, Тёма, — строго приказала Наташа.

Они повернули своих лошадей и оба смущенные молча поехали назад мимо Конона, мужа Одарки. Карташев возмущенно отвел от него глаза.

— В один год всего что он с ней сделал…

Они долго ехали молча.

— Если б я знал, лучше бы не ездил. Одарка оставалась бы все такой же прекрасной… И дурак Конон воображает, что еще можно ухаживать за ней.

Наташа не сразу ответила.

— А душевная перемена еще тяжелее переживается, — рассеянно проговорила она.

С своей обычной болезненной гримасой она посмотрела вперед и опять замолчала.

— Ты на мою перемену намекаешь? — спросил уже серьезна задетый вдруг Карташев.