— Очень даже приятно. И если бы, к примеру сказать, вчерась намеревались приехать, сегодня с утра бы уже ребята принялись бы за работу.
Окончив разбивку, Карташев возвратился и, так как Румынка еще не кончила своего овса, присел под навесом, где была устроена для рабочих столовая: вкопанные в землю козлы, покрытые досками. Тут же недалеко, под низким навесом, была устроена кухня, горел огонь и несся аппетитный пар из двух котлов, около которых, засучив высоко рукава, хлопотала молодая, здоровая русская баба.
Карташеву тоже захотелось поесть, но он стеснялся, считая это несовместным с его служебным положением и думая в то же время, что бы сказали этот рядчик и рабочие, если бы знали, как провел он эту ночь. И теперь ему было уже неприятно воспоминание об этой ночи.
— Не желаете ли, господин начальник, — вкрадчиво-ласково заговорил рядчик, прерывая мысли Карташева, — съесть чего-нибудь: вареного мяса можно, косточку с мозгом, а то и щец.
И мясо и щи, а особенно кость с мозгом вызвали сразу усиленное выделение слюны у Карташева, но, не колеблясь, он ответил:
— Нет, благодарю вас…
— А то, может быть, сала поджарить кусочек.
Это было уже выше сил Карташева, и пока он боролся с собой, Савельев уже крикнул:
— Матрена, живей, поджарь-ка сала.
— Вы, русские, разве тоже едите сало? — спросил Карташев. — Я думал, что только мы, хохлы…
— Хорошее везде хорошо, господин начальник.
— Вы сами что ж не присядете?
— Покорно благодарю, господин начальник, — ответил Савельев и, после настойчивых повторений, присел наконец на самый край скамьи и снял шапку.
Матрена принесла горячую сковородку с подрумяненными на ней розоватыми кусками шипящего малороссийского сала. Затем она принесла несколько ломтей полубелого хлеба и ласково сказала:
— Кушайте на здоровье.
Было это как-то особенно сочно сделано, а Карташев, вспомнив обряд простого народа, снял шапку, положил ее рядом на скамью и перекрестился.
— А вы разве не будете есть? — спросил Карташев.
— Нет, уж позвольте с народом; уж такой порядок у нас…
Карташев принялся за сало и ел его за оба уха, как говорят хохлы.
Когда он кончил, ему поднесли миску щей, на тарелке кашу, а на другой — кусок вареной говядины с мозговой костью.
— Нет, нет… — начал было Карташев, но хозяин перебил его:
— Вы, господин начальник, наш начальник, и ваша обязанность пробовать еду рабочих, чтобы не было обмана или обиды со стороны хозяина работ. Это уж такое заведение, и не нами выдумано оно.
— Если так… — сказал Карташев и съел несколько ложек щей с кашей, несколько кусков говядины, посыпая ее крупной солью, и наконец, по настоянию хозяина, съел и мозг. Кончив, Карташев сказал: