— Угадали, — небрежно подтвердила госпожа Туриан.
— Однако у вас, мадам, вид, как у самой настоящей испанки, - сказал скрытый за черными стеклами очков англичанин. (Из-за отсутствия всякого выражения на его лице казалось, что и весь человек скрыт за этими черными стеклами.)
Подобные слова Лулубэ всегда слушала не без удовольствия.
— Значит, дело вовсе не в акулах? Ваш бедный отец погиб из-за чего-то другого?
— И да, и нет.
— Вам известно, как он погиб? - поинтересовалась Лулубэ.
— Он не погиб.
Туриан:
— Но вы же говорили...
— Он был убит. — Англичанин, приплывший сюда с Пантеллерии, как будто специально употребил безличный оборот, но его слова прозвучали очень определенно. — Ровно столько удалось разузнать английской секретной службе. Он пытался бежать. Прыгнул в море вон с той проклятой скалы. Он прекрасно плавал, мой отец. Как лорд Байрон... Хозяин, еще один кампари!
— И что же? — Широко раскрытые глаза Лулубэ отливали лихорадочным черным блеском.
Сицилианец, хозяин заведения, принес новый аперитив, и «непроницаемый» англичанин сказал:
— Прыжок удался. Но далеко отец не уплыл.
— В него стреляли? — У Лулубэ перехватило дыхание. (Это жадное любопытство, которое вызывала у нее всякая опасность, любопытство, от которого захватывает дух, было вполне в характере госпожи Туриан.)
— Нет. Нет. Нет, мадам. Они догнали отца на катере. И снова бросили в крепость. А потом шлепнули. — Последняя фраза совершенно выпадала из сдержанно-нейтрального тона его рассказа.
Он снял очки, и чета Турианов смогла наконец его разглядеть: перед ними предстал молодой человек весьма интересной наружности — светлые волосы на пробор, удлиненный череп, крутой широкий лоб, огромный, словно нависший над серыми глазами в необычных, прямоугольных глазницах, загорелое лицо и благородной формы нос, казавшиеся в сравнении со лбом довольно маленькими. Одетый в выгоревший светло-коричневый или, скорее, песочный полотняный костюм, он, вопреки обычным представлениям об англичанах, напоминал вулкан, который, в отличие от треугольного Стромболи, что высился над морем на северо-востоке, только прикидывается «цивилизованным», а на самом деле и не думает угасать. А может быть, такое впечатление складывалось из-за его взгляда, который излучал спокойную уверенность? Рядом с этим вулканом Ангелус Туриан казался еще более розовым, еще более похожим на облачко, бесплотным.
— Знаете, что такое обсидиан? — спросил англичанин, глядя в глаза Лулубэ и улыбаясь своей странной улыбкой, застывшей и одновременно живой.
— Вулканическая порода, — с готовностью отозвался Туриан.