Остальные Легионеры, не став досматривать агонию коллеги, кинулись на Вэла. Их проекции все время менялись, принимали образы амеб, тумана, машин… один стал даже исполинской скалой — габаритами с земной Эверест.
Впереди этого скопища взбесившихся форм шла огромная серая волна, стирающая из Вселенной все попавшееся — «желе», землю… Ветер, рванувшийся в эту создаваемую пустоту, перевернул катер, швырнул его в воздух. На миг возникло чувство страха, беспомощности. И тут же Вэла резанул резко усилившийся холод Талисмана. Собственно, это был уже не холод, а оцепенение, чуть ли не каталепсия его человеческого «я», несоизмеримого с пробужденной им Силой, уходящего от нее в шок, в невосприятие всего подряд… На секунду Вэл словно уснул. Потом очнулся.
Перед его глазами кружил грандиозный, торжественный танец темно-красных лоскутьев, смешанных с чем-то изогнутым, неподвижным, похожим на части человеческих тел.
Планета под ногами дернулась — как неожиданно ударенная собака. Вэл покачнулся и чуть не упал на лежащих рядом с его ногами людей. Эти Легионеры, в отличие от остальных, не имели и царапинки. Перепуганные лица юнцов с болезненно-бледной кожей, испуганные, отчаянно умоляющие глаза. В них не осталось ничего грозного или хотя бы чуть-чуть опасного.
Вэл отвернулся — просто чтобы не видеть их попыток не дышать, их агоний. Внутри была странная, спокойная пустота. И полная неспособность что-либо предпринять — поворот головы был верхом того, на что он оказался способен сейчас.
Атмосфера (или планетарный океан?) волновалась — словно взбаламученная вода в стакане. Ее волны швыряли катер, ломали ближайшие, небольшие скалы. Но все это Вэла не интересовало. Он тупо глядел вперед, на половину горы. Только что здесь была большая горная гряда, заслонявшая треть неба. А сейчас она исчезла. Срез, прошедший по оставшимся горам, был зеркальным и отражал медленное сумасшествие атмосферы, камней… Видеть это настолько отчетливо, на таком большом расстоянии было ненормально — но фокусы Талисмана неиссякаемы…
Еще секунда — и глаза Вэла внезапно почти совсем ослепли. «Желе» колыхалось перед ним непроницаемым, подвижным занавесом. Ежась от холода, еще не исчезнувшего из тела, он побрел к катеру. Нашел машину только благодаря какому-то чутью; хотел запрыгнуть в люк, но, руководствуясь тем же инстинктом, понял, что катер перевернут; машинально, не задумываясь, голыми руками поставил его в нормальное положение. Поспешно залез внутрь, не герметизируясь, в аварийном режиме поднялся в воздух, не став ждать, пока планета снова даст пинка машине. Выровняв полет, дистанционно задраил люк и, балансируя катером в струях «желе», медленно приходил в себя.