Вэл сделал достаточно большую глупость — смеясь, выскочил на черную, словно пережженную землю. В голову почему-то не пришло самой элементарной мысли: конечно, с помощью Талисмана можно легко победить Легионеров, но КАКОЙ глубины контакта это потребует?..
Раздавливаемая поверхность планеты жалобно хрустела под каблуками. Скафандр еще не остыл, но по телу разливался неестественный, будоражащий холод, бивший по нервам, как хорошая доза водки. Офицер-спираль, соизволивший наклониться своей верхушкой, нависал сверху, словно исполинский крюк. Остальные Легионеры свернулись во что-то вроде растрепанных куч из ниток — явно приготовились к роли зрителей.
Перчатки скафандра стали полупрозрачными. Сквозь них просвечивали не человеческие руки, а два куска мрака.
Но Вэл сейчас не испытывал ни малейших эмоций. Единственное, что он хотел, — заставить Легионеров подчиняться себе. С одной стороны, это желание оправдывалось пониманием того, что взбунтовавшаяся часть спецназа — явление прескверное. Но было и мальчишеское, дурацкое желание доказать, что он сильнее этих… людей, существ?
Офицер начал атаку — от его спирали к человеку двинулась вроде бы неплотная, несерьезная серая волна. Не аннигиляция, а что-то другое, смутно и подсознательно (память Талисмана?) знакомое Вэлу. Очень опасное.
Протянуть руки вперед. Сосредоточиться на Талисмане — пусть действует он. Перепоручить ему управление организмом, не выпускать из-под контроля лишь сознание и рычаг возвращения своих нормальных позиций в этом симбиозе.
Получилось что-то вроде всплеска рефлексов, которые не требовали ни контроля, ни понимания — как этого не требует, например, процесс пищеварения.
Вэл пошел к противнику. Волна, выпущенная Легионером, коснулась перчаток скафандра — и те расплылись, растворились в сером Ничто. Но руки — вернее, тот мрак, в который они превратились, — ничего не почувствовали. Доля секунды, очень смутное ощущение, что произошло какое-то событие. Пространство перед Вэлом оказалось совершенно чистым, а его пальцы коснулись Легионера.
Звук, похожий на фырканье объевшегося великана. Тончайшая спираль расплылась багровыми, тусклыми лоскутьями — очень нехорошо похожими на лоскутья от Тени Талисмана. («И на огоньки на концах Легионеров», — совершенно бесстрастно отметил мозг киборга.) Из облачка останков, из какого-то другого измерения, «вывалился» сам офицер — неприметный, чуть растрепанный парень. Такой, каких полно на улице. Он упал на камни в метре от места, где только что была его проекция в трехмерный мир. Дернулся, поднес к горлу худые руки, но не удержался и вдохнул «желе». Посерел, вытянулся, последний раз дернул головой, взъерошив об землю короткие волосы.