К вечеру того же дня Браммел узнал, что Уоллес Ли вернулся на квартиру своей матери. Инспектор немедленно отправился к нему. Вызвав Ли к машине, он сказал:
— Даю вам последний шанс, Уоллес. Бы должны немедленно покинуть Австралию. Навсегда. Иначе вас арестуют и отдадут под суд за шантаж и покушение на убийство. Я помогаю вам только ради вашей матери. Она хорошая и достойная женщина. Для нее было бы страшным ударом, если бы ее единственный сын получил пятнадцать лет тюрьмы…
Ли не знал, радоваться ему или огорчаться.
— Бет убил Хобсон, — сказал он. — Вы арестуете его?
— Он клянется, что она была жива, когда он уходил, — сказал Браммел. — Как вы думаете, кому поверит комиссар — вам или ему?
Ли отвел взгляд.
— Дело ваше, Уоллес, выбирайте: либо вы отправитесь сейчас со мной, либо покинете Австралию. Даю вам два дня на сборы.
— Я уеду, — сказал Ли. Опустив голову, он пошел к дому.
Браммел вернулся в управление и соответствующим образом доложил Филдсу о своих беседах с Ли и Хобсоном.
— Думаю, что дальнейшее расследование бесполезно, — сказал Браммел, — никаких убедительных улик мне не удалось найти. Я до сих пор уверен, что либо тот, либо другой — убийца. Скорее всего Хобсон, — добавил он, чтобы обезопасить себя. Никто никогда не сможет обвинить его в том, что он скрыл от Филдса свои догадки. — Фрэнк, — сказал он в заключение, — я с этим делом покончил. Ставлю точку.
Как и ожидал Браммел, Филдс просиял от удовольствия и с облегчением вздохнул. Он только того и хотел, чтобы у Браммела хватило мужества признаться в своей ошибке и согласиться, что Сим арестован правильно. И что только Браммел вбил себе в голову эту глупость? Почему из всех людей именно Хобсон должен был убить миссис Тайсон? Все это его профессиональное тщеславие и только. Разве он может честно признаться, что в чем-то ошибся!
Теперь Филдс окончательно убедился в виновности Сима. Исход дела не вызывал у него никаких сомнений. Правда, как раз сегодня государственный обвинитель Энтони Коутс предостерег его от излишней уверенности. Коутс считал, что в большинстве дел об убийстве, исключая убийства маленьких детей патологически ненормальными типами, обвинение принуждено бороться с каким-то подсознательным сопротивлением присяжных. В глубине души у присяжных всегда кроется неприязнь к представителям власти и недоверие к полиции — быть может, эти чувства восходят к тем далеким временам, когда Австралия была местом ссылки английских каторжников. Народ может требовать ареста преступника, но лишь только его поймают, те же самые люди начинают симпатизировать ему. Мистер Коутс привел несколько примеров из недавней судебной практики. Поэтому ни в чем нельзя быть до конца уверенным. Дело должно быть подготовлено очень тщательно и веско обосновано.