— Юнис у хозяина? — спросил Андерсон телохранителя.
— А то как же! — ответил тот, подмигнув.
— Понять не могу, что он в ней нашел, — сказал другой страж. — Тощая, как спичка! Нет уж, по мне, так чтобы была в теле.
— Что там слышно? Ничего подозрительного? — спросил первый телохранитель.
— Публика чистая, — уверенно бросил Санни.
— Что-то давно не наведывались фараоны. По-моему, как раз подошло время, — сказал другой.
— Хозяин знает, когда они должны прийти, — ответил Андерсон.
— Не доверяю я фараонам, — проворчал страж.
— А кто доверяет? — спросил Санни. — Но тут уж можете положиться на хозяина.
Он тихонько постучал в дверь кабинета.
— Войдите, — ответил раздраженный голос.
Андерсон отворил дверь и прошел через всю комнату к Руни, который сидел за столом у противоположной стены. В присутствии босса Андерсон изображал покорную готовность выполнить любое приказание. Оба, и хозяин и Андерсон, играли под известных киноперсонажей. На Руни был американский костюм — свободный, элегантный.
Руни даже не поздоровался с Андерсоном, который приблизился к нему как-то бочком, склонив голову к плечу. У щеголеватого, с завитыми волосами Руни была тяжелая челюсть, неприятный рот и мрачное, подозрительное выражение лица. Выступающие скулы делали его лицо еще более отталкивающим.
В отличие от него Юнис Грэхем, полулежавшая в старинном кресле — реликвии более спокойных времен в этом особняке, — улыбнулась Санни так, словно она была очень ему рада. От улыбки лицо ее словно засветилось изнутри и вновь обрело свежесть, которую уже начинало утрачивать. Но она была еще очень хороша, даже красива: маленькая головка, волосы совсем золотые, округлый подбородок на одной линии со лбом, а мягкие, темные глаза таили в себе женственность и обаяние.
— Хорошая сегодня публика, Санни? — спросила она неожиданно резким хрипловатым голосом.
— Да, по-моему, неплохая.
— Чего же вы такой кислый?
Он посмотрел на Руни.
— Уж очень прижимисты, босс, — сказал он. — Лишнего ни пенса не потратят — просто ходячая добродетель.
Но Юнис надо было услышать от него, что дела идут хорошо.
— Народу много, что же вам еще надо? — спросила она.
— Народу много, а денег — кот наплакал, — кисло отозвался Руни.
Пока она здесь, Андерсон не скажет ничего определенного. Он с отсутствующим выражением смотрел на Руни, а тот курил сигарету короткими, нетерпеливыми затяжками.
— Шла бы ты лучше, Юнис, — сказал Руни. — У нас с Санни дела.
Она медленно поднялась с кресла.
— Ты Мне что-то обещал сегодня, — сказала она. — Не забыл?
Руни томно откинулся в кресле и оглядел ее с ног до головы. Ее стройное, гибкое тело, девичья грудь, белая шея в веснушках еще не перестали волновать его.