Тот факт, что О'Брайен настоял на полной анонимности источника финансирования, возбудил у Фабиана подозрения, но ему нужны были деньги, чтобы оживить партию, и он не мог позволить себе такую роскошь, как любопытство.
Фабиан вдруг обнаружил, что превратился в марионетку, но он постарел и растерял все свои боевые качества, если они у него когда-либо были.
С тех пор, как он получил кредит, он был обречён выполнять приказы О'Брайена.
Он был бы чрезвычайно потрясён, если бы узнал, что О'Брайен заработал свои миллионы на крупной торговле наркотиками. Созданная О'Брайеном организация была со временем разгромлена. Он всегда считал, лучше быть невидимым, неизвестным лидером, и когда работавшие на него люди на долгое время обосновались за решётками французских тюрем, ему удалось бежать из Франции, к тому же не с пустым карманом.
Он прибыл во Флинт Сити, штат Калифорния, отдохнуть от трудов праведных. Очень скоро он утомлся от безделья и решил попробовать себя в политике. Оценив политическую ситуацию в городе, он выбрал партию Фабиана как самую нежизнеспособную и купил её.
Несмотря на чрезвычайную осторожность в пору его деятельности в наркобизнесе, он не смог избежать минимума контактов с торговцами наркотиками, и один из них, ныне отбывающий двадцатилетний срок заключения, заговорил.
Полиция имела только смутное представление о его внешности, но О'Брайен знал, что за ним всё ещё охотятся. Любого рода реклама была для него опасна. Случайная фотография в местной газете может попасться на глаза офицеру дивизиона по борьбе с наркобизнесом, и О'Брайен на ближайшие, двадцать лет перейдёт на казённые хлеба.
Три благополучно прошедших года не разбаловали его. Он всегда избегал рекламы и предпочитал жить незаметно, как можно меньше встречаясь с людьми.
Ему льстило, что он управляет деятельностью процветающего города.
Избиратели же не имели представления о том, что именно он — тот человек, который дёргает за ниточки по известной степени определяет их жизнь.
У него было великолепное бунгало и огромный парк с тропическими растениями, спускающийся к реке. Всё это было окружено высокой стеной, и даже самые любопытные из прохожих не могли за неё заглянуть.
Комиссару полиции Говарду потребовалось двадцать минут быстрой езды, чтобы добраться до бунгало. Подъезжая к дому по длинной извилистой аллее, обрамленной клумбами георгин, он видел, как целый полк китайцев-садовников трудится, чтобы поддержать безупречную красоту парка.
Но парк в это утро не интересовал Говарда. Он знал, что неразумно было приезжать к О'Брайену. Подозревая, что деньги его были не слишком чистыми, Говард старался, чтобы его имя не было впрямую связано с именем О'Брайена, и если им надо было встретиться, заботился о том, чтобы при этом присутствовали и другие члены партии. Но сейчас ему надо было поговорить с О'Брайено наедине, и он понимал, что разговор этот доверять телефону нельзя.