Она вскочила с постели, схватила подушку и кинула ее в Кинкейда. Тот, засмеявшись, перехватил ее на лету и бросил в Мэг. Наволочка порвалась, и из нее разлетелись, закружились по комнате пух и перья. Мэг стала дуть на них, ловить руками и подбрасывать. Веселье охватило ее.
— Смотри, смотри, пух белый, как снег! — Он летает по воздуху! — Она поймала белую пушинку, положила на ладонь и дунула.
Кинкейд обнял ее.
— Мэг, — шептал он. — Моя Мэг, моя сладкая Мэг.
Он легко поднял ее на руки и отнес на постель, положил на спину и лег рядом. Над ними вился легкий пух и плавно опускался на кровать. Он снял с нее перышко и провел им по ее щеке.
— Мне щекотно, — засмеялась Мэг.
Он провел им по ее шее и груди.
— А так? — спросил он. — Тоже щекотно? А теперь закрой глаза. Я хочу, чтобы ты угадала, чьи это прикосновения — моих губ или перышек.
Мэг послушно опустила веки, по ее телу прокатилась трепетная волна желания. Такое наслаждение она может испытывать лишь от поцелуев Кинкейда. Мэг крепко обхватила его за шею, прижалась к нему всем телом, и их губы слились в страстном долгом поцелуе.
— Мэг, Мэг. — Он целовал ее груди, бедра, ягодицы.
Летели перья, поднимая целое облако. Они прижимались друг к другу. Она пьянела от страсти. Перья усыпали простыни там, где ее тело горело от желания. Мэг стянула с него бриджи.
— Люби меня так, как будто это в последний раз.
— Никогда не будет последнего раза.
Он так жарко обнимал ее. А она не сводила глаз с его лица. Его глаза, его шелковистые волосы. Он приподнял бедра Мэг и сильно глубоко вошел в нее. И скоро она потерялась в древнем ритме тел, который изобрели двое. Вновь и вновь она поднимала бедра навстречу его толчкам, вскрикивая в экстазе и вонзая свои ногти в его горячие плечи. Она крутилась под ним в агонии сладострастия. Кинкейд ускорил ритм. Его тело забилось, томимое негой неутолимого вожделения. Он соскользнул с нее. Перья, поднятые в воздух их ритмичными движениями, теперь опускались на его голое тело.
— Мое сладкое божество. Всю следующую неделю я буду умирать от страсти.
Мэг засмеялась, повернулась и положила голову ему на плечо.
— Мне нравятся перья, попробуем еще раз.
Он удивился.
— Сейчас?
— Я приготовлю тебе вино. Подкрепись. Вечер еще только начинается. — И две слезинки скатились по ее щекам.
— Что с тобой, дорогая? — прошептал он. — Почему ты плачешь?
— Это от счастья, — пробормотала она. — Знаешь, женщины часто плачут от счастья.
Кинкейд снова пылко приник к ее губам. Их тела слились воедино, и Мэг почувствовала острое сильное наслаждение. И снова белые перышки поднялись в воздух.