— Но, ваше высочество…
Ханиф сделал ему знак, чтобы тот молчал.
— Найди что-нибудь теплое для мисс Форестер, в чем она сможет доехать. И пришли медсестру, чтобы она помогла ей помыться. Как они вообще могли оставить ее в таком виде?
— Это займет время, — сказал Захир, не одобряя его решение. — Все ушли в реанимацию.
Ханиф подошел к шкафу и достал оттуда стальную емкость и рулон ваты.
— Я не медсестра, — сказал он, — но сделаю все возможное, чтобы тебе не было больно.
— Нет, — ответила Люси, цепляясь за подголовник. — Правда, нет такой необходимости.
— Еще какая. Нам все равно нечего делать, пока Захир занимается бумагами. — Ханиф не улыбнулся, но от него исходила такая доброта, что предела ее благодарности не было. Он накрыл кисть Люси своей ладонью. — Больно? — спросил он, чувствуя, как она дрожит.
— Нет, — еле выговорила Люси.
Ханиф кивнул, как будто это единственное, что ему надо знать, и стал нежно протирать ее пальцы ватными тампонами.
Это ничего не значит, сказала себе Люси. Она бы не стала противиться медбрату. А Ханиф спас ей жизнь. Но его прикосновения… В них было что-то, что заставляло ее волноваться, и Люси глубоко вздохнула.
Он обеспокоенно взглянул на нее, но она заверила его, что все в порядке.
Ханиф вытер грязь и засохшую кровь с ее руки и развернул кисть, чтобы протереть ладони. Закончив с одной рукой, он приступил к другой. Время, видимо, не представляло никакой важности.
Ханиф поменял воду в емкости.
— Чистая вода для твоего лица. — Ее руки — одно дело, но вот лицо… Это совсем другое… Ему придется приблизиться к Люси.
— Я… да.
— Что? Горячо? — сочувственно спросил он, после того как она дернулась от прикосновения к ее щеке.
— Нет… — У нее слова застряли в горле. — Просто…
Она знала, что ничего плохого в этом нет. Но даже со Стивом для нее самая безобидная интимная обстановка была вызовом. Не то чтобы он давил на нее. Он убедил ее, что ее невинность очаровательна и что благодаря этому он чувствует себя первым мужчиной в мире. Люси была и правда наивной, если поверила в это.
Но тут другое.
— Я в порядке. — Люси с трудом сдерживала слезы обиды, сожаления и беспомощности. После долгой паузы она только и смогла сказать: — Правда…
— Ты должна сказать мне, если тебе больно. — Ханиф аккуратно убрал ее волосы с лица.
Она хотела, чтобы он поскорее закончил с этим. Но его движения были такими нежными, а ее кожа, сухая и обезвоженная, казалось, как губка впитывала всю влагу из ваты.
— Я только хочу немного промыть твою кожу вот здесь. Думаю, что волосы попали под ремень, когда ты пыталась вырваться. — Люси почувствовала небольшое жжение. Возможно, не такое уж и небольшое, потому что он встревоженно посмотрел на нее. — Мне остановиться?