Николай дал прочесть майору несколько строчек, Гончаренко побледнел, а шофер взял из его дрожащей руки листок, чиркнул спичкой, размял в руке пепел и вытряхнул в окно.
Машина покатила в сторону Сокольнического парка. Гончаренко глянул в зеркало заднего обзора. Позади, метрах в пятидесяти, шла еще одна «волга» — такси. В ней сидел Грязнов со своей группой. Операция «Вече» началась.
— ...Я ничего не знаю! Клянусь, я ничего не знаю! Меня попросил Амелин, он меня заставил, угрожал!
— Что собой представляла эта угроза в денежном выражении, Гарольд Олегович?
Чуркин вздернул голову и испуганно посмотрел на Моисеева. По лицу его текли слезы, он беспрестанно сморкался и плевал в грязный платок — вдохнул слишком большую дозу нашатырного спирта.
— В денежном?! Семен Семенович, я же не взяточник! — взвизгнул он и осекся: ведь за ним следили, значит, «им» известно про «Славянский базар»... и вообще про все. И не было смысла выкручиваться, надо признаться во всем, только признание не даст ему погибнуть окончательно.— Он обещал мне пост прокурора Москвы.
— А себе?
— Что «себе»?
— Какой пост он готовил себе?
— Генерального прокурора РСФСР.
— Вы подслушали разговор в столовой — между Бабаянцем и Турецким...
— Он заставлял меня подслушивать все разговоры,— перебил Моисеева Чуркин,— я ему докладывал. Он сказал, что нам нужны единомышленники, мы должны знать, кто чем дышит в московской прокуратуре.
— Кому это — «нам»?
— Он говорил, что за ним стоит большая сила, нашему государству не нужны эти так называемые демократы, скоро придет новый порядок...
Теперь наступила очередь Моисеева перебить допрашиваемого:
— «Новый порядок»? Может быть, он говорил вам и об «окончательном решении»? Что вы на меня так смотрите, Гарольд Олегович? Вам известно имя творца упомянутых порядка и решения? Нет? Гитлер. Адольф.
— Амелин говорил, что евреев надо уничтожать,— пролепетал Чуркин,— но я... я против таких... экстремальных мер.
— Не надо, Чуркин, меня не интересуют ваши личные взгляды на еврейский вопрос... Так кого же вы записали в единомышленники по установлению «нового порядка»?
— Я только знаю, кто против, Семен Семеныч.
— Турецкий, Бабаянц?
— Да... Вы тоже.
— Зимарин?
— Зимарина он ненавидит. И боится. Но...
— Что «но»?
— Там какие-то сложные отношения. Я не знаю.
— Еще кто против?
Чуркин снова вытер глаза и нос, назвал несколько фамилий.
— Их вы тоже собирались уничтожить, как Бабаянца и Турецкого? Что? Я не слышу вас.
— Да...
— Кто убил Бабаянца?
— Я не знаю точно, Семен Сем... Я там не был.
— Где «там»?
Чуркин молчал.