Как только абсент ушел в прошлое, началась настоящая ностальгия; по крайней мере, некоторые стали вспоминать его с любовью. Абсент, который до запрета якобы привел парижан к краю окончательного вырождения и гибели самого народа, стал восприниматься как средство для хорошей беседы. Барнаби Конрад приводит слова Робера Бюрнана об исчезновении абсента как симптоме культурного упадка:
Дух бульваров мертв… Где теперь снова найдешь время, чтобы бродить, мечтать, оттачивать мысль, пускать стрелы?.. Абсент, волшебный абсент Зеленого часа, нефритовый цветок, который цвел на каждой террасе, восхитительно отравлял парижан, по крайней мере давая им богатое воображение, в то время как другие коктейли вызывали тошноту без восторга.
Но абсент ушел навсегда, по крайней мере на весь двадцатый век; даже на анисовую водку «pastis» правительство Виши в 1940 году наложило запрет, который сняли в 1949 году. На место абсента пришла более молодая американская культура коктейлей в стиле «эры джаза», ранний шаг к американизации и глобализации Парижа. Постепенно французы забыли абсент.
Джеймс Джойс упоминает его в романе 1922 года «Улисс» (действие происходит в 1904 году), где питье абсента — одна из частей эстетства и континентальных привычек молодого Стивена Дедалуса, как и его шляпа в стиле Латинского квартала. Его парижские воспоминания включают «ядовитый зуб зеленой феи» и «полынь цвета лягушки», а также тост на латыни, произнесенный, когда он пил абсент с закадычными друзьями-студентами:
Nos omnes biberimus viridum toxicum diabolus capiat posteriora nostra.
(Мы все будем пить зеленый яд, и да заберет дьявол последнего из нас.)
Позднее Леопольд Блум вынужден извиниться за Стивена, который пил «зеленоглазое чудовище». Упоминается абсент и в кружащемся сне «Поминок по Финнегану», тесно связанных с Парижем, когда «брат Интеллигентус» «забыл по рассеянности свой парижский адрес» [56].
В это время в Америке с абсентом начали связывать совершенно особые культурные значения — он стал особенно роковым, мрачным и порочным. Возможно, на американское ощущение абсента повлияло то, что он обладает некоторым, хотя и отдаленным, сходством с «парегориком», давно забытой панацеей, состоявшей на 90% из спирта, а на 10 — из анисового масла, камфары и опиума. Как и абсент, парегорик смешивали с водой, от которой он становился мутным.
В 1930 году в Америке был опубликован короткий рассказ Кулсона Кернахана «Двое нищих с абсентом на уме» («Two Absinthe-Minded Beggars»). Герои — два молодых человека, начитавшиеся о парижской жизни и почувствовавшие потребность глубже изучить абсент. В конце концов, «мы писатели, или надеемся ими стать, и в один прекрасный день можем дать миру произведение искусства, в котором нам придется изобразить человека, пристрастившегося к абсенту, или просто описать воздействие этого напитка. Тем самым мы должны все знать из первых рук». Стремясь узнать секрет верленовского вдохновения и испытать «магическое», веселящее душу воздействие абсента, они его заказывают: