Больше выдержать она не могла. Терзаясь мукой желания и извиваясь всем телом, моля о пощаде и даря ответные ласки, она просила лишь об одном — позволить ей отдаться ему до конца.
Но он предупреждал, что хочет сполна насладиться каждым дюймом ее тела, и теперь выполнял свое обещание. Его руки продолжали исследовать каждый изгиб, то лаская соблазнительные округлости, то касаясь отяжелевшей от возбуждения груди.
И наконец, не выдержав, она рванулась к нему и крепко прижалась всем телом, так что нежная влажность ее лона открылась навстречу его разгоряченной мужской плоти.
Тогда Майкл подхватил ее на руки и понес в спальню.
Два тела слились воедино. Две души превратились в одну.
Он обрел наконец то, к чему стремился всю жизнь. Ни одной женщине не удавалось разжечь в нем такого огня. И теперь его тело утолило жажду, а душа наконец обрела покой.
Стоит ли говорить, что Ханна была утонченной, изысканной, страстной? Она была совершенство, она была сама гармония.
— Ты останешься до утра? — сонно прошептала она, прижимаясь к нему.
— Да, любовь моя. Я буду всю ночь охранять тебя.
Он проснулся и лежал неподвижно, прижимая ее к себе. Ханна крепко спала, и ее дыхание было спокойным и ровным. Майкл думал о Ханне, о том, что она дала ему, о музыке, без которой он не мог бы жить, и теперь он знал, что музыка и их физическая близость неотделимы друг от друга.
Майкл не сводил с Ханны глаз, ее шелковистые локоны ласкали его руку.
Майкл глубоко вздохнул и тихонько высвободил руку. Все произошло быстро и зашло гораздо дальше, чем он ожидал. Ему нужно обстоятельно и серьезно побеседовать с Ханной, если только он сумеет вызвать ее на откровенный разговор. Да, что касается разговора, то тут могут возникнуть некоторые проблемы.
Чем дольше он размышлял, тем больше склонялся к тому, что надо было удержать ее на пляже, пока она искренне и честно не ответила бы на все вопросы, которые мучают его с их первой встречи.
Стараясь не разбудить ее, он тихо выскользнул из постели, натянул трусы и отправился на кухню, чтобы собрать разбросанную там одежду.
Он не знал, чем заняться. Больше всего ему хотелось сейчас взять в руки гитару. Но, увы, это было невозможно. К тому же желудок требовательно заявил, что подошло время завтрака. Он нашел хлеб, отрезал несколько ломтиков, положил в тостер. Его познания в области кулинарии были весьма скромными, поэтому кофе и тосты были для него вершиной кулинарного мастерства.
Он варил кофе, удивляясь, почему так голоден, а потом сообразил, что вчера пропустил и обед и ужин — его обуревал голод иного рода, требующий немедленного удовлетворения.