— Спасибо…
— Это еще не все, — спокойно отозвался Бен и принялся массировать ее затылок и шею.
— Как приятно, — чуть слышно произнесла Сьюзен.
От его касаний горела не кожа, а все тело — насквозь, кровь стучала в висках, дыхание прерывалось. Но сильнее всего было сладкое томление внизу живота, такое сильное, что бедра просто сводило от желания.
— Я еще не все намазал, — заметил Бен и выдавил новую порцию геля ей на плечи.
Сьюзен хотела было запротестовать, но не смогла вымолвить ни слова. Она лишь закрыла глаза и полностью отдалась ощущениям, которые вызывали у нее его руки. Ладони Бена погладили обожженные плечи, прошлись по ребрам и… обхватили ее груди. Вот тут Сьюзен до конца поняла, что значит разрываться на части.
Пойманная в ловушку, запертая между адом и раем, она мысленно молила его прекратить эту пытку и одновременно мечтала, чтобы эта пытка длилась и длилась. Ее буквально затопил первобытный физический голод. Долгие годы она была почти бесполым существом, а теперь стала сплошным комком нервов, пульсирующих желанием. Какие тут молитвы и посты! Она была готова с радостью идти навстречу греху.
Теплые крепкие руки Бена опять скользнули вниз, сдвинули полотенце и прошлись по ее ягодицам. Жар, снедавший недра, грозил совсем затопить Сьюзен. Она стиснула ноги, стараясь унять желание, но руки мужчины слегка надавили на мышцы ее ягодиц, и женщина снова ощутила прилив страсти — и стыда.
— Не надо, — прошептала она.
— Хочешь, чтобы я перестал?
— Н-нет. — Признание далось ей с трудом.
Даже не видя его лица, Сьюзен знала, что Бен улыбнулся. Но сейчас ей было все равно. Ощущения, снедавшие ее тело, были слишком восхитительными, слишком всепоглощающими, чтобы их прерывать.
Его пальцы исследовали чувствительные складочки между ее бедрами и ягодицами, вызывая мириады новых ощущений, тем более что это местечко не было обожжено. Бен умело дразнил разгоряченную плоть, и Сьюзен совершенно по-новому ощутила свое тело и его прежде потаенные нужды.
Надо было собраться с силами и надменно заявить Бену, что она не допустит подобных вольностей, но эти вольности были так приятны! Прижав раскрытый рот к предплечью, Сьюзен содрогнулась: пальцы Бена проникли внутрь, тронули кустик, оберегавший ее женское естество, ощутили влагу, выдававшую ее желание. Она буквально пылала огнем, как раскаленная лава. Никто еще не касался ее с такой дразнящей, мучительной интимностью, даже Фрэнк, который, надо признать, был робким и неумелым любовником. Для него секс сводился к короткому совокуплению, и только. Ему и в голову не приходило, что у его юной жены свои физические потребности.