В последнее время мы откатываемся назад по многим направлениям, и этот факт меня не только радует, но и пугает. Прежнее человечество следовало девизу «Быстрее, выше, сильнее». И, разумеется, «Больше». Тупик этой фаустовской цивилизации осознаётся давно, он замаячил не вчера ― Гарри Каспаров вполне прав, утверждая, что кризис в Америке начался не в начале двухтысячных, когда затрещала сначала Силиконовая долина, а потом ипотека; нет, он произошёл в начале девяностых, когда при Буше-старшем были резко сокращены финансирования на космос. В России, кстати, происходило то же самое: в процессе десоветизации мы и науку почти уничтожили, докатившись до пещерных суеверий и религиозных мифов в самой архаичной редакции.
Человечество не выдерживает взятого темпа. Ещё двадцать лет назад какой-то вулкан никого бы не остановил ― да и право сверхдержав вмешиваться в дела третьего мира никем не оспаривалось, и адронный коллайдер никого бы не испугал… Сегодня запуск коллайдера вызывает панический ужас и ни на чём не основанные разговоры о чёрных дырах, которые там образуются и постепенно засосут всех. Интеллектуалы всего мира (прежде всего американские и европейские левые) наотрез отказывают своим странам в праве нести цивилизацию Ираку и контролировать Иран. Фильм «Аватар» с его протестом против бездушной технократии и апологией синехвостой природности становится мировым кинохитом, и не только благодаря качественному 3D ― ишь, чем удивили! ― а в первую очередь благодаря руссоистскому пафосу: назад, к естественному человеку, к единению с флорой, прочь от всякого рода бурь в пустыне! Житель современного Запада не так торопится по делам, чтобы проигнорировать хотя бы и самый ничтожный риск вроде пылевого облака: он лучше на автобусе доедет, в поезд втиснется или дома посидит.
Радуюсь я всему этому? Не очень. Как все советские дети, я привык не то чтобы верить в технократию, но уважать прогресс. Для нас аксиома не только то, что свобода лучше несвободы, но и то, что будущее лучше прошлого, или, по крайней мере, так должно быть. Вера в светлое будущее нам присуща, несмотря на все антиутопии ― да, собственно, в том и отличие российской антиутопии, что в душе автор не верит в такое развитие событий, он протестует, предупреждает, но мириться с собственным прогнозом отказывается.
Умберто Эко в «Вечном фашизме» положил конец спекуляциям на тему тождества коммунистов и фашистов: фашисты обращены к архаике, коммунисты ― к модерну. Первый признак фашизации общества ― опора на старые ценности: вот как было хорошо, когда не было гадкой промышленности и развратных городов, когда вода была ключевая, нравы ― простые и суровые, культуры минимум, запретов максимум… В этом ― фашистская, хотя и тщательно скрываемая природа почвенничества, в этом залог его глубокой антикультурности. И наиболее радикальные экологи-гринписовцы с их нетерпимостью и враждебностью к прогрессу, увы, ходят по той же опасной тропке. И те, кто жаждет уйти от сверхскоростей и вернуться в мир патриархальный, медленный, с его минимальными рисками и максимальными предосторожностями, не сберегает, а предаёт свою человеческую сущность.