Для Герды это не было открытием, но сердце все равно почему-то больно защемило.
— Кроме Дианы, конечно.
«Диана!»
— Он и сейчас с ней встречается? Они помолвлены?
— С Дианой? Нет, что ты. Ясно, что она хочет захомутать его, но пока, видно, не судьба.
— Да? Я и не знала, что все так серьезно.
— Откуда ты могла знать… Вот уже год она старается добиться своего. — Стюарт явно был не в восторге от Дианы. — Ей палец в рот не клади. Настоящая итальянка.
— Разве она итальянка?
— Нет, это я так. По крайней мере, ты ненамного ее опередила в умении удобно устраиваться в жизни. Для женщины главное — удачно выскочить замуж, правда?
В глазах потемнело. По всему телу пробежала дрожь отвращения. Стало противно и нестерпимо больно, а голос на том конце провода язвительно продолжал допытываться:
— Что, нечего сказать?
— Нечего, — с усталым безразличием отозвалась она.
— Да, не ожидал. Честно говоря, ты меня разочаровала.
— Извини. Уже очень поздно, Стюарт, и меня что-то знобит. Давай как-нибудь в другой раз…
— Знобит? Странно, на улице парилка. Ты, наверное…
— Не знаю, может быть. У меня завтра трудный день, Стюарт. Постарайся заснуть, хорошо?
— Ладно. Так ты приедешь к нам в следующую субботу?
— Как хочешь. Могу приехать, — согласилась Герда, лишь бы отвязаться.
— У тебя голос, как у лебедя умирающего. Иди спать. Завтра звякну. Спокойной ночи.
С тех пор Стюарт звонил каждую ночь. Похоже, бесконечные разговоры о прошлом, воспоминания о друзьях и знакомых, которых Герда не знала даже по именам, действительно доставляли ему удовольствие.
Из жалости она не решалась прекратить эти ночные откровения, хотя уже через несколько дней счет за телефон составлял обычную месячную сумму оплаты. Но что деньги в сравнении со страданиями бедного Стюарта… Как одиноко ему должно быть длинными, бессонными ночами… После того как он наконец вешал трубку, Герда еще долго лежала в темноте, стараясь заснуть, и лишь только на рассвете усталость брала свое. Как она может отказать ему и не приехать на выходные в Грин-Риг? Но в глубине души оставалась надежда, что Джордан будет дома и не захочет ее видеть.
Стюарт оказался еще тем лицемером. Но в том, что брат не посвящал его в свои чудовищные планы, Герда теперь не сомневалась. Интересно, как бы он отреагировал, если бы узнал? Стюарт, конечно, не святой, но, что касается мстительности и коварства, до Джордана ему ой как далеко. Максимально, на что способен Стюарт, — обмануть из-за страха или какого-нибудь другого порыва, но по сравнению с братом он — само простодушие.
Иногда Герда всерьез думала, что и без извращенного шантажа Джордана могла бы пожертвовать собой, если этим смогла хоть немного осчастливить Стюарта, хотя бы на время избавить его от страданий. Горькая мысль, что ей уже нечего терять в этой жизни, что надо смотреть правде в глаза, превращалась в навязчивую идею. А правда заключалась в том, что над всей ее жизнью как будто висело проклятие. Все надежды, начинания, ожидания — все шло прахом. Всех, кого она любила, кем дорожила, постигла грустная участь. Сначала отец, затем Блэйз, потом Стюарт, а сейчас и Ховард. Но Джордан Блэк? Что он за человек? Почему он имеет такую власть над ней, над ее судьбой? Почему ему, простому смертному, дано право выбирать, уничтожить ее или… сделать самой счастливой женщиной в мире.