— Ничего.
— Слава богу! А то бы вляпались — по гроб жизни не отвертелись бы. Но, зная Джордана… — Тыльной стороной ладони Стюарт нервно вытер пот со лба. — Все это время после аварии я жил как в тумане. Долго не мог до конца вспомнить, что же произошло. В голове только крутилось, что никто не должен знать.
У Герды вырвался протяжный вздох облегчения:
— Ну и забудь. Теперь-то уже никто не узнает, — тихо добавила она.
Стюарт молча смотрел перед собой невидящим взглядом. Потом на лице появилась едва заметная улыбка, будто на память пришло что-то приятное. В конце концов он, дурачась, жалостливо проскулил:
— Натерпелась ты от нас тогда, бедненькая.
Герда резко встала и отошла в другой конец кабинета и всмотрелась в картину на стене:
— Это ты нарисовал?
— Угу. Отвратительная мазня.
— Мне нравится.
Картина напоминала рисунок ребенка: однообразная, издевательски примитивная желтая масса песка, красноватое от отблесков заката спокойное море. Ощущение тоски, одиночества и полной бессмысленности жизни.
— Только все слишком идеально. Ты забыл нарисовать мусор, который оставляют после себя туристы.
Постепенно все нарисованное слилось в четкие очертания каких-то предметов. Герда поперхнулась от неожиданности.
— Когда ты это нарисовал? Как страшно! — воскликнула она.
— А, разглядела весла? — Стюарт, казалось, был удовлетворен ее реакцией. — В тот период я помешался на Дали. Еще до того, как понял, что я бездарность. Но эта получилась неплохо, а? Как, по-твоему?
— Я вижу, тебе нравится шокировать людей. — Герда отвернулась от картины.
— Надо же как-то развлекаться, — сухо ответил он. — Выпьешь чего-нибудь?
— Да, не отказалась бы.
Он смешал два коктейля в стаканах из толстого стекла, положил лед и протянул Герде:
— Подойди и возьми. И поблагодари дядю, как полагается.
Его тон был насмешливо-приказным.
— Может еще и заплатить? — сумрачно отозвалась она, выразительно глядя на его пальцы, сжимающие ее запястье.
— А ты думала? За все надо платить. — Он отпустил ее руку и цинично улыбнулся. — Да ладно, шучу.
— Знаю. — Герда опустилась в кресло. — А где Рэчел и Леон?
— Уехали в Истборн.
— Не ревнуешь? А вдруг они понравятся друг… — Поняв, что зашла слишком далеко, она осеклась и покраснела.
— Я в ней уверен. Она моя.
Конечно, это больная тема. Герда судорожно глотнула из стакана, жалея, что, сама того не желая, создала напряженную атмосферу. Сколько еще она сможет сохранять спокойствие, не реагировать на навязчивые расспросы Стюарта? Да, Джордан очень жестокий. Но в одном он прав — Стюарт не дорожит своей жизнью. В прошлые выходные он говорил по-другому, но временами озлобление на судьбу перерастало в дикое, неконтролируемое желание бросить все, покончить с собой и со страданиями. Потом возникает потребность унижать и видеть, как страдают другие. Это можно понять и простить, но долго выдерживать невозможно.