Лучше бы она провалилась прямо сейчас на этом месте, лишь бы не смотреть ему в глаза. Глаза выдадут ее с потрохами. Несколько секунд Герда стояла опустив голову.
Джордан взбесился:
— Почему ты такая упертая? Сколько можно сопротивляться неизбежному?
— Тебя никто не принуждает покупать «Черингфолдс»…
— Да при чем здесь «Черингфолдс»?
Герда увидела, как уголки его губ подергиваются от напряжения.
— Тебе не разжалобить меня!
— О чем ты?
— Красные от слез глаза, краска потекла, но я не куплюсь на это.
Герда что есть сил уперлась ему в грудь кулаками и уже хотела закричать. Но было поздно. Он впился в ее губы грубо, бесцеремонно, а ладонями в судорожной страсти скользнул по спине. Голова закружилась. Так долго сдерживаемое желание, разрывая оковы, вырвалось на волю и грозило задушить предостерегающий от опасности здравый смысл.
Как будто воспользовавшись временной уязвимостью, его руки стали напористей, губы требовательней. Помятое, истерзанное сознание молило забыть реальность, отключиться и уснуть на его груди. Задохнувшись в неистовом поцелуе, Джордан, словно голодный, ненасытный зверь, начал целовать ее шелковистые волосы.
— Как долго я этого хотел, — чуть слышно пошептал он.
Каждое слово отдалось в ее ушах сладкой болью. Все это время, каждый раз при встрече, она сознательно убивала мечту, тушила малейшую искру влечения, думая, что в его сердце не осталось ничего, кроме ненависти. Он слишком понадеялся на свою ненависть. Сердце радостно забилось. Хотелось открыться, признаться, упасть к его ногам… Но это потом, позже. А пока внутри все звучит сладостным резонансом эхо волшебных слов. Губы, как будто от смущения прячущиеся на плече, в складках белой рубашки, все шепчут дорогое имя…
Джордан осторожно взглянул ей в лицо в надежде увидеть ответное желание.
Пушистые ресницы затуманили взор. Не говоря ни слова, он опять поцеловал Герду, но уже совсем по-другому — долго, нежно, прощая и умоляя простить. Тонкие руки доверчиво обняли его. И с каждым новым вздохом тепло прикосновений становилось все мучительней, заставляя ее тело изгибаться в сладостной агонии страсти.
— Герда, ты останешься?
Пьянящая карусель чувств резко затормозила.
— Остаться… Ты хочешь, чтобы…
— Я хочу тебя. Столько лет… Как наваждение какое-то…
Руки, только что такие нежные, показались ей железными тисками. Герда сжалась, как от холода:
— Нет, я… Я не могу. Не проси.
— Почему? Ты тоже этого хочешь.
— Нет. — Отчаянным рывком она освободилась и шагнула в сторону. — Нет. Ты…
— Тогда что это было?
— А я не просила, чтобы ты целовал меня. Я… — Постепенно приходя себя, Герда уже сама не верила, что могла позволить себе зайти так далеко. Она растерянно развела руками. — Я не хотела. Как-то само собой получилось.