Представительница христианской парадигмы – Герда. Она олицетворяет мир человеческих чувств, детской искренней веры. Перед христианской кротостью Герды склоняются монархи (принцесса и принц), звери и птицы (вороны, голуби, северный олень). В сказке разыгран также библейский мотив раскаявшегося разбойника. У Андерсена это Маленькая Разбойница, помогающая Герде добраться в Лапландию.
Христианская простота, детское восприятие бытия Герды побеждает ледяную мудрость Снежной Королевы. Кай, обретя Знание, смеется над нелепостью окружающего мира. Герда охотно плачет по любому поводу (слезы, скорбь – спутники христианина). Эти детские горючие слезы Герды способны растопить Лед Разума. Чувственный мир побеждает.
«Да, радость была такая, что даже льдины пустились в пляс, а когда устали, улеглись и составили то самое слово, которое задала сложить Каю Снежная Королева». Именно Христу, с которым пришла в Ад Герда, подчиняется мир Гнозиса, с Христом даже ледяные осколки «знания» могут стать настоящей Вечностью.
В поисках Кая Герда попадает в волшебный сад колдуньи. Чтобы девочка не вспоминала о брате, старушка прячет под землю все розы (образ Христа). Герда постепенно забывает о Кае, но, увидев на шляпе старушки нарисованную розу, вдруг понимает, что в саду нет живых роз. Она плачет, и из земли появляется розовый куст, морок проходит. Сад без роз (без Христа) способен только имитировать Рай. Это место сна, в котором нет истинной полноты и радости.
Герда и Кай возвращаются домой. «Проходя в низенькую дверь, они заметили, что успели за это время сделаться взрослыми людьми. Цветущие розовые кусты заглядывали с крыши в открытое окошко; тут же стояли их детские стульчики. Кай с Гердой сели каждый на свой и взяли друг друга за руки. Холодное, пустынное великолепие чертогов Снежной Королевы было забыто ими, как тяжелый сон. Бабушка сидела на солнышке и громко читала Евангелие: „Если не будете как дети, не войдете в Царствие небесное!“ Так сидели они рядышком, оба уже взрослые, но дети сердцем и душою, а на дворе стояло теплое, благодатное лето!»
По Андерсену, истинная мудрость в детском, а стало быть, восторженном, доверчивом восприятии мира – прекрасного Божьего творения. Все остальное – от лукавого. Живите, как дети, и не искушайте себя «Знанием», оно умножает скорбь и приводит в ледяной Ад – таков посыл Андерсена сторонникам гностического мифа.
Снежная Королева и культ нордического матриархата
Советских юных читателей андерсеновской «Снежной Королевы» было не так уж и много: куда больше юных зрителей, причем исключительно благодаря пьесе драматурга Евгения Шварца – замечательной сценической интерпретации, в художественном исполнении нисколько не уступавшей оригиналу. По пьесе сняли отличный детский фильм, в семидесятых фирмой «Мелодия» была выпущена виниловая пластинка – это кроме самого спектакля, который шел во всех без исключения ТЮЗах. И всякий вдохновленный Шварцем ребенок, ознакомившись с оригиналом Андерсена, испытывал разочарование от датского исходника и, соответственно, гордость за прекрасный советский тюнинг. Пьеса Шварца выигрывала за счет живых диалогов, действия и… наличия мужчин. Именно они возвращали сказке Андерсена ту самую необходимую полноту, что, к примеру, делает семью семьей: «полная семья» – это наличие папы и мамы. В сказке Андерсена мужчин просто нет – только мальчик Кай, ребенок, непроявленный мужчина.