— Что, схватки?
Служанка снова покачала головой и показала рукой на комнату наследников.
— Я хотела их разбудить.
Лицо Клариссы помертвело. Она встала и босиком отправилась на мужскую половину. Я последовала за ней.
Первая комната выглядела как всегда: стулья, обеденный стол, письменные столы, камин, не разожженный, поскольку на улице было тепло. Кларисса, не постучав, вошла в спальню Ипполито.
Посреди помещения, на полу, — словно преступники задумали привлечь внимание к драме — лежала груда одежды: фарсетто Алессандро и Ипполито, в которых они были накануне за ужином, сверху — спутанные черные чулки и алое облачение Пассерини.
Я стояла позади тети. Она нагнулась, внимательно посмотрела на одежду, выпрямилась и яростно прошептала:
— Предатели. Предатели. Сукины дети.
Кларисса обернулась и увидела меня, в ужасе застывшую в дверях. Глаза ее горели диким огнем, черты лица исказились.
— Я клялась своей честью, — произнесла она в пространство. — Своей честью, честью семьи. Каппони поверил мне.
Она замолчала, гнев ее вылился в отчаянную решимость. Тетя крепко взяла мою ладонь в свою и повела назад, в коридор, где каталась по полу и стонала Леда.
Кларисса схватила беременную женщину за руку.
— Вставай и быстро отправляйся в конюшню, посмотри, есть ли экипажи.
Леда выгнула спину; на мрамор выплеснулась какая-то жидкость. Кларисса отступила на шаг от светлой лужи и позвала Паолу. Та, разумеется, испытала шок, узнав о бегстве мужчин, потребовалось на нее прикрикнуть, чтобы успокоить.
Кларисса приказала Паоле идти в конюшню и выяснить, все ли экипажи уехали.
— Веди себя спокойно, — предупредила Кларисса, — словно ты забыла что-то упаковать. Помни, повстанцы наблюдают за нами.
Как только Паола удалилась, тетя посмотрела на Леду и повернулась ко мне.
— Давай доведем ее до моей комнаты, — сказала она.
Мы поставили беременную женщину на ноги и помогли ей подняться по лестнице. Схватки закончились, и Леда, отдуваясь, опустилась на стул рядом с кроватью Клариссы.
Паола вернулась, истерически плача: Пассерини и наследников не было, а экипажи, набитые их вещами, по-прежнему находились в конюшне. Главного конюха и грумов служанка не нашла, на соломе лежали окровавленные тела трех помощников. Остался один мальчик. Он поведал, что спал, а проснувшись, обнаружил, что его товарищи убиты, а главный конюх исчез.
В глазах Клариссы я заметила вспышку: так работал бы мозг Лоренцо Великолепного.
— Подай перо, — велела она Паоле, — и бумагу.
Паола принесла и то и другое. Кларисса уселась за стол и написала два послания. Она устала, ее перевязанная рука болела. Много раз тетя бросала перо. Одно письмо Паола сложила в несколько раз, пока оно не превратилось в маленький квадрат, второе — в три раза. Взяв в руку письмо-квадрат, тетя Кларисса опустилась на колени перед Ледой и взяла ее за щеки. Они обменялись взглядами, которых я, будучи ребенком, не поняла. Потом тетка наклонилась и прижалась губами к губам Леды, так, как мужчина мог бы поцеловать женщину. Леда обвила руками Клариссу и крепко прижала к себе. Через некоторое время Кларисса отстранилась, очень нежно притронулась ко лбу Леды и наконец выпрямилась.