— Зачем вы убиваете наших товарищей?
Голос у него был мрачный и недоуменный.
— Потому что вы планировали убить нас! — возмутилась я. — Потому что сейчас ваша армия движется на Париж. Потому что вы хотели уничтожить дофина и меня, отнять трон у моего сына.
Генрих и Конде уставились на меня, словно я сняла перед ними ночную рубашку.
— Вы с ума сошли, — прошептал Конде. — Нет никакой армии.
Наварр осторожно приложил руку к распухшему лбу и прищурился, словно слабый свет лампы причинял ему боль.
— Откуда такая информация?
— Я получила письмо, которое ты отправил своему командующему, — пояснила я. — В нем ты говоришь, что захватишь Париж и добьешься отречения Карла.
— Это неправда! — воскликнул Конде. — Вы специально лжете, чтобы обрушиться на нас войной. Пардайан, Ларошфуко, мои товарищи. Вы убили их по чьему-то навету!
Он вдруг заплакал, закрыв лицо ладонями. Наварр положил ему на плечо руку и повернулся ко мне.
— Принесите это письмо, — попросил он. — Я докажу вам, что оно поддельное. Мы не совершили никакого преступления, за исключением того, что терпели хвастовство Колиньи, желавшего пойти войной на испанские Нидерланды. Madame la Reine, ради бога, вы должны это прекратить. — Голос Наварра задрожал. — Все мои люди, пятьдесят человек, спали у меня на полу, потому что боялись за меня после покушения на адмирала. А теперь они мертвы…
Генрих всхлипнул и опустил голову.
— А как же твоя армия? — настаивала я. — Разведчики Эдуарда донесли, что она на марше и сегодня ночью встанет под стенами города.
— Нет никакой армии! — крикнул Конде. — Анжу и его разведчики врут! Мадам, ваш младший сын такой же сумасшедший, как и его брат, но еще опаснее.
— Не смейте оскорблять его, — отчеканила я. — Вы пришли сюда вооруженными. Вы подготовились для сражения.
Хотя я и разгневалась, но в душе зародилось сомнение. Я взялась за решетку, разделявшую нас.
Генрих поднял голову. Лицо его так исказилось от горя, что он не мог посмотреть на меня открыто.
— Мы просто опасались за свою жизнь, — отозвался он.
Колокол Сен-Жермен, приглушенный каменными стенами, оповестил о наступлении четырех часов ночи. Звезда Алгол встала напротив Марса. Колиньи и двести гугенотов, охранявших гостиницу «Бетизи», были убиты. Я отпустила прутья решетки. Мои ладони скользнули по холодному металлу. Осознание того, что я натворила, опустило меня на колени. Я сама сделала все это. Меня подвела слепая любовь к сыновьям, которых я обрела преступным путем.
— Господи, помоги мне, — пробормотала я. — Господи, помоги нам всем.