Страх полоснул визгливой пилой по нервам, как ножом по горлу, когда ее хватали за руки, за волосы, за непрочный холщовый ворот, поддавшийся с сухим старческим треском. Полоснул — и исчез, всосавшись в их испуганные вытаращенные глаза, в их беспомощно опустившиеся руки, унося на своих перепончатых крыльях стремительно улетучивающееся желание.
Ара нарочито нежно подобрала с земли рогатую гадюку, обвившуюся вокруг ее голой руки как диковинный дорогой браслет, прильнувшую к смуглой коже едва не с любовью.
— Еще раз, — сказала девушка так равнодушно, словно и не от себя отводила угрозу, — полезете к кому бы то ни было сильничать, останетесь вовсе без мужеской силы. Засохнет на корню. Это заклинание. Все, — она обвела взглядом потрясенные лица деревенских парней, свято веривших во всемогущество Зла, — услышали?
Издав жалкое нечленораздельное блеяние, которое она милостиво согласилась зачесть за согласие, неудачливые насильники посыпались с пригорка вниз, и уже оттуда, потрясая кулаками, выкрикивали смятые расстоянием и противным ветром угрозы пустить ведьме огненного воробья под стреху. Непонятно, что напугало их больше: змея в ее руках или то, как им внезапно расхотелось.
Оставшись на склоне победительницей. Ара сжимала и разжимала кулаки. Она даже была слегка разочарована тем, что все произошло так легко. Она бы хотела сделать им что-нибудь похуже, но они не дали повода.
— Вот, — сказал Хаф, которого она поперву, в пылу не заметила, — они там будут точно такие же. Только у меня твоей силы нет. Я так понял, сделать с тобой что-то этакое… на что не станет твоего согласия… достаточно затруднительно?
— Выходит, так, — бросила она сквозь зубы.
— Тогда тебе тем более тикать надо, — сделал он неожиданный вывод уже ей в спину. — Ты так засветилась, что пуще не надо. Как бы впрямь вашу хату не подпалили. Себя не жалеешь, мать пожалей. На старости лет по миру ее пустишь. Не стоит недооценивать силу людского страха.
Он был прав. И он был прав тысячу раз, и жизнь тысячу раз доказывала ей его правоту. Она обладала немереной силой, но сила страха многих людей превосходила силу любого волшебства. Нет ничего проще, чем куче перепуганных истериков совладать с одной беззащитной ведьмой.
Бросив Хафа, где он стоял, она размашистым шагом направилась домой. Было бы разумно предупредить мать и получить от нее какой ни на есть дельный совет.
Та сидела за столом одна, во главе, неподвижно, как глыбища, и такая же холодная или, может быть, остывшая, когда Ара возникла в дверном проеме, наполненном светом. Увидела бы Ара себя — понравилась бы. Босоногая, тонкая, быстрая, как ласточка.