— Это легко, если только у вас достаточно денег, чтобы обеспечить подходящие декорации и наряды, — пожала плечами Лора.
— Не будем забывать и о вас. — Он приподнял бровь. — Или же вы намекаете, что вовсе не имеете отношения к денежным мешкам из Лос-Анджелеса?
— Боюсь, что имею. Через замужество с одним из них.
Джо подавился песочными крошками.
— Вы замужем?
Лора поджала губы.
— Я вдова.
— Вдова?
Она кивнула. Слова были сухими и незначащими по сравнению с тягостной реальностью. В двадцать один год она стала женой Кена Бойла, чтобы постепенно осознать, что его беззаботный вид, обаяние и пылкое обожание маскировали неослабевающую потребность контролировать каждый шаг молодой наивной жены. Но романтические представления Лоры о том, каким должен быть брак, не умерли окончательно. Однажды она попробовала было освободиться, но мужу удалось вернуть беглянку, соблазнив видимостью искренних чувств. Первая попытка поиграть в свободу окончилась тем, что Кен добился контроля над долей Лоры в семейном трастовом фонде Мортонов — на основании некоего пункта в договоре, вставленного туда еще ее прадедушкой. Кен позаботился, чтобы деньги поступали в виде крайне скудных ежемесячных выплат, что пресекало в корне все дальнейшие порывы жены к свободе, по крайней мере к свободе хорошо обеспеченной. А ни на что другое он не считал Лору способной. Сама она поначалу тоже так думала, поскольку с детства привыкла к роскоши. Но только поначалу. Когда ей исполнилось двадцать четыре года, она предприняла еще одну попытку вырваться на волю и неожиданно даже для себя устроилась в какое-то кафе официанткой, чтобы увеличить мизерный доход. Когда муж ее все-таки выследил, она мужественно противостояла всем его попыткам примирения, хотя ноги ее были стерты до волдырей, а волосы пропахли жиром.
Лора сосредоточенно рассматривала густую ароматную жидкость.
— Через пятнадцать месяцев Кен погиб в авиационной катастрофе, — сказала она, опуская факт, что к тому времени они с мужем были уже официально разведены. — И оставил меня очень веселой вдовой.
Джо с легким стуком опустил чашку на блюдце.
— Звучит ужасно, да? — Лора закрыла ладонями лицо, потрясенная собственными словами. — Мне очень жаль, но я не могу искренне оплакивать мужа, потому что его смерть означала для меня полную свободу.
— Мне тоже жаль.
Голос Джо походил на сливки в ее кофе — он обволакивал, теплый, мягкий, понимающий — несмотря на то, что она даже не разъяснила причину своего хладнокровного заявления. Джо словно понял недосказанное…
Лора подняла глаза. Она чувствовала себя странно успокоенной, хотя слова раскаяния так и не шли с ее языка.