Девушка была уверена, что раненый джентльмен наверняка ехал на превосходных лошадях, и теперь оставалось только надеяться, что их не повредило сломанной осью, как коня, пострадавшего недавно при столкновении в соседней деревне.
— Доктор уже дома? — спросила миссис Хансон, когда Ровена зашла в кухню.
— Да, — ответила девушка, — он наверху, с пациентом.
— Я должна передать ему, мисс Ровена, что миссис Карстейз будет очень благодарна, если доктор зайдет к ней сегодня вечером.
— У него не будет на это времени, — твердо сказала Ровена. — Вы знаете так же хорошо, как я, миссис Хансон, что миссис Карстейз просто требуется, чтобы кто-то выслушал ее жалобы по поводу непутевого сына. С ее здоровьем все в порядке, и она просто зря отнимает время у моего отца, а он слишком добр, чтобы прямо сказать об этом.
— Я только передаю то, что меня просили, — ответила миссис Хансон.
— Да, я знаю. Но, думаю, мы вполне могли забыть о ее просьбе, взволнованные дорожным происшествием.
Ровена подумала о том, что миссис Карстейз — лишь одна из немногих, кто злоупотребляет добросердечием ее отца.
Мистер Уинсфорд был для жителей деревни не только врачом, но и своего рода исповедником, а иногда Ровена поддразнивала его, говоря, что он почти что успел стать и предсказателем судеб.
— Они слишком многого хотят, — возмущалась девушка. — Пора уже нашему ленивому викарию освободить тебя хотя бы от выслушивания всех наболевших вопросов.
— Люди доверяют мне, — робко защищался доктор Уинсфорд. — Я не должен обманывать их ожиданий, Ровена.
Поднимаясь с подносом наверх, Ровена думала о том, что теперь, когда умерла ее мать, отец еще глубже погрузился в работу, отдавая ей все свои силы и время.
Девушка была уверена, что отец делает это еще и потому, что, занимаясь любимым делом, он отвлекается от мыслей о покинувшей его навсегда любимой жене. Смерть ее оставила в душе его саднящую пустоту, которую не могли заполнить даже дети.
Ровена знала, что отец любил ее, полагался на нее, но никогда, как бы ей этого ни хотелось, она не сможет заменить умершую мать. Когда умерла миссис Уинсфорд, для доктора словно погас светоч, освещавший его жизненный путь.
Смерть миссис Уинсфорд была неожиданной и, как часто думала Ровена, совершенно нелепой.
Казалось, холодной промозглой зиме не будет конца, у матери начался кашель, который все усиливался, несмотря на то, что для лечения использовали различные домашние средства.
В доме было холодно, потому что они не могли позволить себе лишний фунт угля, денег не всегда хватало даже на еду.