Ей снилось, что она — птица и парит в потоке теплого воздуха и смотрит на раскинувшийся внизу золотистый пейзаж. Ее руки были крыльями, а она сама устремилась на восток, к свободе. Но почему-то даже во сне сознавала, что эта свобода недолговечна. Над ней вился сокол — хищник, от которого не было спасения. А затем она услышала свое имя, прилетевшее с теплым ветром. Почувствовала прикосновение властных рук, гладивших ее перья и принуждавших к покорности.
Это был уже не сон. Ошеломленная Джейн, окончательно прогнав остатки сна, увидела Энрико, который, стоя на коленях, втирал в ее плечи и спину лосьон от ожогов.
— Какого черта? Что вы делаете? — Джейн села, прижимая к себе расстегнутый им лифчик.
— Мешаю вам заживо зажариться, — ехидно сказал он.
— А что, разбудить меня было нельзя? — гневно спросила Джейн. То, что Энрико был прав, ничуть не уменьшило ее гнев.
— Можно, — согласился граф, насмешливо сверкнув глазами. — Но далеко не так приятно. Я, кстати, тоже пришел поплавать.
Джейн закусила губу.
Граф был в той же одежде, что и утром.
— Поплавать, сеньор? Без купальных принадлежностей и полотенца?
— В это время дня, Дженни, — негромко сказал Сальвадоре, — бассейн обычно находится в моем полном распоряжении, поэтому я могу пренебречь условностями. Желаете убедиться? — Слегка улыбаясь, Энрико стал расстегивать рубашку.
— Нет! Ни капельки! — Джейн на секунду представила себе обнаженного мужчину, и у нее пересохло во рту. Она схватила халатик и вскочила. — Я… я ухожу.
Энрико тоже поднялся и, смеясь, поднял руки вверх.
— Не убегайте, голубка. Насладитесь солнцем и недолгой свободой.
— О Боже! — спохватилась Джейн, и оглянулась по сторонам. — Дети… Где они?
— В целости и сохранности, — успокоил ее Энрико. — Играют с детьми Хосе. Хуанита приведет их, когда пойдет готовить обед. Так что все в порядке. Останьтесь, пожалуйста, со мной. Я не хотел прогонять вас.
Джейн стояла в нерешительности, стесняясь своего крошечного купальника, почти полностью обнажавшего ее, и зная, что Энрико догадывается об этом.
Сальвадоре тяжело вздохнул.
— Дорогая моя, пожалуйста, не держите свой халатик как щит. В этом нет никакой необходимости.
— Нет? — Девушка вздернула подбородок. — У вас короткая память, сеньор!
— Напротив, — Граф немного помолчал. — Если вы хотите, чтобы я извинился за мое утреннее поведение во флигеле, то я охотно это сделаю. Признаю, в данных обстоятельствах я не имел права целовать вас. Но за то, что я смазал вас лосьоном от ожогов, извиняться отказываюсь. Это было необходимо.