Александра не ответила, раздумывая, что делать дальше. Вдруг он все же решил помочь?
— Полагаю, вы пришли за своим зонтиком?
Он улыбнулся и стал рассматривать полку с комиксами.
— А, «Привидения»! Я читал эти комиксы, когда был тупым, тощим подростком.
— Ваша мать сказала, что комиксы были в вашем доме под запретом.
— Это зависит от того, что понимать под словом «дом». Думаю, мама упустила из виду подвал. Только отец спускался туда, чтобы взять бутылку вина. А я провел много счастливых минут, сидя в подвале с карманным фонариком в обществе своих любимых комиксов и пятнадцати дюжин бутылок.
— А почему потом перестали их читать?
— За год я подрос на шесть дюймов, возмужал, голос перестал ломаться, мне сняли скобку с зубов, и я перестал шепелявить. Последнее было самым замечательным, потому что девочек, которые мне нравились, звали то Кассандра, то Сюзанна, то Ванесса, а я стеснялся произносить их имена из-за всех этих «сс». — Перечисляя имена, Райли мечтательно улыбался.
Потом он перешел к полкам с антикварными книгами.
— Если вы собираете старинные книги, — с надеждой в голосе сказала Александра, оставив попытку представить себе Райли безмозглым юнцом, — у меня есть редкое издание 1882 года с золотым тиснением, в отличном состоянии. Оно будет великолепно выглядеть среди книг в вашем кабинете.
Райли прочитал название и усмехнулся.
— Хотите избавиться от неудачного приобретения?
— Наверно, мне никогда не удастся ее продать, — вздохнула она и поставила книгу обратно на полку.
— А у вас есть что-нибудь о джазе?
— Есть одна книга в разделе биографий. Кажется, о Стивене Граппелли и Джанго Рейнхардте. — Достав книгу, она обернулась и увидела, что Райли стоит за ее спиной и разглядывает полки поверх ее головы. — А еще есть журнал о джазе 1937 года.
Райли наклонил голову, чтобы прочесть корешок книги, и Александра почувствовала на щеке его дыхание.
— Ну, так где же ребенок?
В данный момент она начисто забыла о ребенке. Ее отвлек исходивший от Райли свежий запах лимона и едва уловимый запах дорогого материала, в который была облачена его рука, перекрывшая проход. А еще три — нет, четыре — волоска, прилипшие к воротнику белоснежной рубашки. Он нашел время зайти постричься перед тем, как приехать к ней! Возможно, сидя в кресле парикмахера, он обдумывал, как ему избавиться от сцен, подобных той, что она устроила у него в приемной?
— Все уже разрешилось. — Неожиданно для себя она приняла решение. — Я вернулась от вас, а через час явилась мать ребенка. — Александра захлопнула книгу. — Здорово, да?