– Это тот самый господин Струйников, про которого я тебе говорила! – громко объявила Шарлотта.
Брокар смерил молодого человека угрюмым взглядом.
– Так вы, стало быть, художник? – сухо поинтересовался он.
– Да, – ответил тот.
– И способный?
– Полагаю, да.
– Что ж, это легко проверить. Пойдемте со мной.
Брокар повернулся и, не говоря более ни слова, пошел в кабинет. Художник, секунду поколебавшись, двинулся за ним. В дверях он на мгновение замер, бросил на Шарлотту быстрый взгляд и вежливо ей поклонился. Шарлотта улыбнулась и ответила ему таким же поклоном.
Оставшись одна, Шарлотта стала размышлять.
«Что бы такое значил этот его взгляд? – думала она. – И почему он сморозил эту глупость про Клеопатру? Неужели я и в самом деле ему понравилась?»
Шарлотта повернула голову и посмотрела на свое отражение в венецианском зеркале, висящем на стене.
«Да, неплоха. Фигура, кожа. Я действительно хороша для своих лет. И все это благодаря кремам и эссенциям Генриха. Он у меня и впрямь волшебник. Но этот юноша… Ах, этот юноша!»
Воображение Шарлотты стало рисовать ей картины, от которых она смутилась и покраснела. Шарлотта фыркнула и наморщила нос.
– Вот еще что выдумала, старая коза! – насмешливо сказала она своему отражению. Затем усмехнулась и неожиданно добавила: – А впрочем… не такая уж и старая. Даже вовсе и не старая!
Румянец еще ярче заиграл на ее щеках. Она показала своему отражению язык и засмеялась.
Брокар сидел в кресле за столом, а молодой художник – на стуле, прямо перед ним.
– Господин Струйников, я где-нибудь мог видеть ваши работы? – поинтересовался Брокар.
– Вряд ли, – ответил художник. – Я нигде не выставляюсь. Разве только в моей мастерской, но вы там не были.
– Да, вы правы. Я не путешествую по мастерским художников. У вас, однако, прекрасные рекомендации. Квитковский рассказывал мне об вас много хорошего. Обозвал вас вторым Рафаэлем Санти.
– Михаил Константинович склонен к сильным сравнениям, – заметил Струйников.
Брокар усмехнулся:
– Ваша скромность делает вам честь.
– А кто сказал, что я скромен? – возразил Струйников. – Возможно, моя кисть сильнее кисти Рафаэля, только критики покамест этого не разглядели.
– Что ж, бывает и такое, – согласился Брокар. – Мне, по крайней мере, ваши чувства знакомы. Мы ведь с вами, в некотором роде, коллеги. Оба занимаемся искусством. Между прочим, я ставлю искусство изготовления ароматов на одну ступень с живописью, литературой и музыкой. Аромат – такой же способ воздействия на человеческую душу, как цвет, звук или объем. Только более сильный и могущественный.