– Это пока они не знать лючший, – сказал Брокар. – А я им показать. После мыла будем работать духи. Хороший духи!
– Про духи я знаю, – кивнул Бурдаков. – Только вот, барин, никак я не могу понять одну вещь.
– Какой вещь? – прищурился на него Брокар.
– Я так разумею, господин Брокар, что запахи должны улетучиваться в воздух. Как же их удержать?
– Правильно разуметь, Алексей, – улыбнулся Брокар. – Для того чтобы держать запах, парфюмер делать специальный фиксатор – мускус или амбра. Они замедлять испарение ароматный смесь.
– А что ж это такое?
– Амбра получаться из внутренности кит. А мускус – из олень-кабарга.
Бурдаков озадаченно поскреб в затылке.
– Живодерская наука, – резюмировал он. – А что, дороги эти вещества?
– Очшень, – кивнул Брокар. – Чтобы брать килограмм мускус, надо губить целое стадо олень.
Бурдаков присвистнул:
– Вот это да! Кто ж нам это стадо пригонит?
– Это мой забота, – улыбнулся Брокар. – Ладно, братцы. Утром будем начинать работа. Надо приходить раньше. И надо спать хорошо – день будет очшень тяжелый.
Следующий день и впрямь оказался очень тяжелым – равно как и последующие. Свое «дело» Брокар открыл в Хамовниках, в Теплом переулке. В большой комнате, которую Генрих гордо именовал «лабораторией», стояла дровяная плита, на ней – несколько чанов, в которых Брокар с помощью своих подручных – Алешки Бурдакова и Герасима – варил мыло. Расходились по домам после заката. А с рассветом снова были на месте. Герасим и Бурдаков нарезали остывшее мыло на куски и шли с ним на улицу – торговать.
Во время обеда Генрих часто мечтал вслух. Он рассказывал Герасиму и Бурдакову о паровой машине, которую он непременно купит, о настоящей лаборатории, в которой родятся его новые неподражаемые ароматы, и даже – чего уж скромничать – об огромной фабрике, которой он будет владеть вместе с Шарлоттой.
Поскольку рассказывал все это Генрих по-французски, Герасим и Бурдаков не понимали ни слова. Однако, видя блуждающую, мечтательную улыбку на губах своего патрона, они считали должным кивать и улыбаться в ответ.
На исходе третьего дня Алеша Бурдаков и Герасим сидели в кабаке и обсуждали свою новую работу. Вернее, Бурдаков обсуждал, а Герасим изредка поддакивал, закусывая очередную порцию водки куском черного хлеба с солью.
– Нам за этого мусью, как за мамкин подол, держаться надо, – говорил Алеша, вращая мутными от выпитого глазами. – Работать мусью умеет и дело свое знает.
– Работать многие можуть, – философски изрек Герасим.
– А ты глаза его видал? – не унимался Бурдаков. – Видал, как он на всех поглядывает?