Горячая волна прошла по телу молодого вора. Он бывал во многих опасных переделках и всегда находил способ спасти свои тело и душу. Но сейчас, глядя в звероподобное лицо палача, он ничего не мог придумать. И еще боль, чудовищная боль в вывихнутом правом плече.
Неспешно собрав добычу в воровской мешочек, господин в синих одеждах взял Патрика одной рукой за шею и легко, как ребенка, поднял.
Затем он велел вору идти впереди себя, совсем не беспокоясь о том, что тот может броситься наутек. Из-за боли, что огнем терзала плечо вора, каждый шаг давался ему с трудом.
Медленно пройдя несколько десятков шагов, вор грустно вздохнул и как можно жалостливее произнес:
— Господи, вразуми судью Перкеля и напомни ему, что некоторые доктора канонического права оправдывают необходимостью даже воровство. «Если кто-либо украдет по необходимости что-то из пищи, питья или одежды по причине голода, жажды или холода, совершает ли он в действительности кражу? Нет, он не совершает ни кражи, ни греха…»
— «…если речь идет о действительно необходимом», — закончил за него палач и усмехнулся.
Патрик обернулся и, с изумлением посмотрев на странного господина в синих одеждах, неожиданно для себя рассмеялся:
— Наверное, мне будет интересно на эшафоте с палачом, знающим строки из книги «Свода» самого Раймунда де Пеньяфорта.
— И мне будет забавно повозиться с вором, имеющим университетское образование, — выдавил улыбку палач Гудо. — Можно понять голодного, укравшего хлеб, но серебро… Нет. Стремиться раздобыть себе большее — это грех гордыни, superbia, одна из самых тяжких разновидностей греха.
— Ого! — морщась от боли, присвистнул молодой вор. — Из какого университета вылетают воры, мне известно. Но какой из них готовит к ремеслу палача, ума не приложу.
— Есть такой, — печально выдохнул воспитанник подземелья Правды. — Воли моей в этом нет. Так судьбе было угодно.
— Вот и моя судьба сбросила меня с дубовых скамеек правоведения и толкнула на печальный путь «легкой жатвы». А ведь не доведи епископ Мюнстера моего отца до разорения и скорой смерти, из меня мог бы получиться судья.
— Епископ Мюнстера? — глухо спросил палач.
— Он самый. Поговаривают, что он вот-вот отправится в ад…
— Там ему и место, — прошептал Гудо и громко велел:
— Стой. Сегодня Господь к тебе милостив. Я дам тебе возможность искупить грех. Ты вернешь все, что украл. Да так, чтобы никто ни о чем не догадался.
— Нужно поспешить. Но мое плечо…
— Шесть месяцев ты будешь искупать свой грех, выполняя ту работу, на которую я укажу. Если надумаешь обмануть и сбежать, знай — разыщу и отрублю обе руки выше локтей. Через шесть месяцев ты сам решишь, как тебе дальше жить. Но если попадешь ко мне по воровству еще раз, муки твои будут страшнее адских. Давай руку…