И в эту маленькую трещинку вдруг вползло желание увидеть, увидеть хотя бы мельком, какая она сегодня, та, что вызвала столь сильное телесное желание и заставила наемника Гудо покинуть свой отряд, свою кровавую жизнь и отправиться навстречу счастливой жизни. Просто увидеть ее и… хотя бы попытаться испросить у нее прощения за сломанную жизнь, каждый год и каждый день которой не приносил ничего, кроме бедности и унижений.
Вот тогда-то он и обратился к купцу, чтобы тот показал товары.
Гудо быстро отобрал для Аделы лисью шапку, чепец, пару сапог на заячьем меху и отрез шерстяной ткани в три локтя и положил все это в предложенный торговцем мешок. Немного поколебавшись, он добавил еще несколько медовых пряников и две расписные деревянные игрушки для девочки.
Обрадованный столь скорой и достаточно крупной продажей, купец не скупился и отдал все это за четыре гроша. Затем он охотно согласился отнести подарки в дом Аделы и даже под каким-то предлогом вывести ее во двор. Он же и указал своему неожиданному покупателю плетеную изгородь, за которую когда-то загонялась на ночь живность. С ее угла хорошо был виден двор и маленькая дверь в домик.
Уже возле изгороди Гудо остановил купца и протянул ему оставшиеся деньги:
— Пусть купит весной поросят или овечек… Или что захочет.
Он узнал… Он вспомнил этот домик, этот дворик, эту изгородь. И его лицо запылало, а руки задрожали. Сюда привел его дьявол в первый раз. Сюда же он отправил своего раба и во второй.
Но что же произошло сейчас?
Неужели враг рода человеческого так и не оставил в покое горестную душу Гудо? Может, злая воля затуманила голову несчастного и, пользуясь этим, направила неразумное животное в это злосчастное место? Да к тому же еще дьявол подослал ему купчишку, встреча с которым грозила жестоким разоблачением.
И вот он стоит почти у того самого места, где, бросив девчонку наземь, прожигал ее душу фаллосом, возбужденным сатанинской кровью. Значит, Гудо опять во власти демонов и долгие годы невзгод и страданий, проведенных в мрачном подземелье Правды, не искупили его ужасные грехи. Напротив — не смея вырвать душу, дьявол превратил ее в ледышку и сковал семью печатями зла.
Гудо крепко стиснул зубы и закрыл глаза. Неужели Господь не смилуется и не убьет его в этот же миг? О милосердный Господь…
Но Господь распахнул двери домика, и за его порог ступила она…
Не имея имени, она приходила к нему множество раз то во сне, то в те мимолетные мгновения, когда Гудо закрывал глаза, жалея себя. Она приходила всегда безмолвная, со скрещенными на груди руками, и от ее обнаженного тела исходил слепивший его яркий свет.