Вот и сейчас сквозь закрытые веки Гудо почувствовал этот призывный свет и, сам того не желая, открыл глаза.
Не было никакого обнаженного тела, не было мучительно яркого света. Он увидел все еще молодую женщину, в старом тряпье и с непокрытой головой. Он всматривался в ее лицо, чистое, белое, с маленьким носиком и огромными, как у Божьей Матери, глазами, и чувствовал, как замирает дыхание.
В затылок ударила волна крови, и Гудо, согнувшись, поспешил за ближайшие деревья.
— Где вы, мой добрый господин? Где вы? Позови его, Грета. Твой голос звонче…
— Где вы, добрый господин? Мы хотим поблагодарить за великую щедрость и узнать ваше имя. Мы будем молиться за вашу светлую душу…
Он слышал их голоса, привалившись спиной к старой сосне и опустив свою огромную голову на грудь, и никак не мог отдышаться.
У девочки действительно был очень звонкий голос. Звонче любого колокола, нет, сотен колоколов. Этот голос способен был разбудить даже мертвую душу. И душа Гудо проснулась, согрелась и сбросила печати сатанинских сил. И если еще оставалась броня, созданная человеком из мрачного подземелья, то она уже вся покрылась трещинами. Но она все еще оберегала холодный разум и способность понимать происходящее. Возможно, только сейчас он понял, что не дьявольские козни, не случай привели его на это место, а что-то внутреннее, что сидело в нем и было сильнее дьявольской воли… и даже Божьей. Нет, он не провалился в беспамятство, а всего лишь на время усыпил разум и отдался тому, что было ему почти всегда запрещено, — желанию… Оно, именно оно маленьким свечным пламенем стало отогревать душу.
И вот желание сбылось. Мужчина увидел женщину. Но он видел ее глазами грешника, долгие годы пребывавшего в пустыне. Она же наверняка посмотрит на него, как невинно осужденная жертва смотрит на приближающегося к ней палача, вооруженного топором.
Но ведь на самом деле он и есть палач! Гудо-палач!
Человек в синих одеждах, оттолкнувшись от старого дерева, быстро, почти бегом бросился к своему коню и, легко вскочив в седло, пустился в надвигающиеся сумерки…
Гудо еще долго прислушивался к своей сердечной боли. Наконец он решился и очень медленно поднялся. Маленькими шажками добравшись к недавно сколоченным полочкам, он на ощупь нашел небольшую стеклянную бутылочку. Вместо нескольких капель Гудо сделал глоток и, поставив лекарство на место, такими же семенящими шажками вернулся в постель.
Вскоре ему полегчало. Боль притупилась, биение сердца стало ровнее. Он хотел было поблагодарить мэтра Гальчини, но сразу же отбросил эту мысль.