К чести яблоковцев, топтать лежачих не стали. Связали руки-ноги пластиковыми шнурками, аккуратно загрузили гостей в полицейский автобус. Помогли привести всех в чувство. Ментов вызвал лично Яблоков, когда услышал битву в коридоре.
Ехали мы молча, смотрели в пол. Свернули за угол, тут воронок остановился. Постоял минут пять, опять поехал и снова встал.
В клетку вошёл полицейский сержант, спросил, на каком языке мы предпочитаем разговаривать. Мы выбрали русский. Когда городовой выбрит, отутюжен как манекен в витрине, и говорит с таким мягким акцентом, с ним не страшно проводить время. Но он не собирался долго с нами водиться. Спросил грустно, понимаем ли, как нехорошо поступили. Ворвались в чужое имущество, причинили людям неудобства путём битья рож.
Мы стали кивать печально. Любой бы заметил сейчас, как ужасно мы расстроены своим гадким поведением. И признаём, что вышло как-то неловко. И нет на свете слов, способных передать как нам стыдно. Конечно, вряд ли мы сильно попортили чьё-то здоровье, но сам по себе поступок хамский. Каемся. Сержант спросил, обещаем ли мы больше так не делать. Мы подняли на него глаза, мокрые от слёз раскаяния.
Тогда полисмен перерезал наши путы и сказал, что сейчас выйдет, а дверь не запрёт. И очень надеется на нашу сознательность. Он верит, у нас хватит совести воспользоваться его оплошностью, дерзко сбежать и не портить впредь статистику правонарушений центрального района нашего прекрасного города.
— Идите вон, за Двину, и там хулиганьте, — сказал начальник строго. И вышел. И правда, дверь лишь прикрыл. Нам не хотелось огорчать этого доброго человека. По-военному быстро мы вылезли и затопали прочь. Настроение как-то улучшилось. В конце квартала нас догнал Марк Андреевич на своём джипе. Он объяснил, отчего этот добрый человек так добр. За пятьсот латов приступ человеколюбия может случиться с кем угодно.
Причём, деньги за нашу свободу первым дал Яблоков. Он подошёл к сержанту, попросил отвезти нас подальше и выпустить. Так, чтоб мы не сразу вернулись. И сунул две сотни.
Довольный полисмен поклялся доставить нас в самую глухую деревню страны. Через полквартала воронок остановил Марк Андреевич. Он тоже молил о свободе и сунул уже триста латов. Совершенно счастливый сержант с радостью пошёл навстречу народной воле. Ему так нравился сегодняшний день. Он сказал, если будут ещё ходатаи, он может подождать прямо здесь. Или сам подъедет куда надо. Марк Андреевич усомнился в том, что следует ждать ещё. Чудеса — явление парное. Тогда сержант отъехал за угол, чтоб побег выглядел достоверней. Побеседовал с нарушителями, а дверь запереть забыл. Вместе с ним арестовывать нас прибыла барышня в форме капрала, она даже из кабины не вышла. Ждала весны, до нас ей дела не было.