Марк высадил всех возле «Белого Носорога». Говорить не хотелось. Сплочённые общей войной, мужики пожали друг другу руки. Условились однажды посидеть за пивом. И разошлись.
Я поехал в больницу. У меня осталось письмо для Юли, нечитаное. Однако ж её кровать была пуста, матрас и бельё убраны. Юлю днём раньше отправили домой, как вопиюще здоровую. Я в растерянности посидел на её койке, будто она могла бы соткаться из воздуха. Тощие женщины в больничной одежде поступают со мной странно. Очаровывают, потом пропадают. Впрочем, гоняться ещё за одной русалкой я не собирался. С первой не разобрался.
Единственной радостью этого дня оказалась записка. Главврач Даце Карловна передала. Маленький конверт, меньше почтового, будто игрушечный. Подписано: «Доктору Моте». На листке аккуратные буквы с завитками:
«Здравствуйте, Матвей.
Меня выписали. Сказали, таких весёлых женщин им тут не надо. А я не ответила ни на одно письмо Алексея. Неловко. Но я совсем не умею писать писем. Вы сами ему сочините про меня, у Вас прекрасно получается. А я за это напою Вас чаем. Если найдёте минутку, позвоните. Мой домашний 26545–289.
Юлин дом стоит на перекрёстке мощёных булыжником улиц, в шумном центре. Под самым окном поворачивает трамвай. Предвосхищая его проезд, все железное и стеклянное в квартире принимается звенеть. Юля открыла дверь, чего-то смутилась. Проводила в комнату. Мужские тапки в доме не водятся, пошёл гулять в носках. Хорошо помню нагретый солнцем паркет. К марту я так устал от холода, хотелось лечь в лужу света, прижаться к нагретым деревяшкам и заснуть. Паркет затёртый, горбатый я люблю такой. Юля дразнила коленками, куталась в халат, расставляла чашки. Спросила, приходили ли ещё письма. Я достал последнее, не пропадать же. Полночи вымучивал.
Она с ногами забралась в кресло, слушать. Внимательная, как сова. Не хватало попкорна, для цельности образа. Я стал читать.
«Здравствуйте, Юля.
Расскажу Вам о Норвегии.
У нас в больнице работает Лёша Вовк, знаменитый психолог. Жена его, Катя, тоже психолог. За обедом они говорят о влиянии антрекота на структуру личности. Я спросил их, легко ли жить психологу с другим психологом. Они всё подробно рассказали, и самое понятное слово было — „фрустрация“.
Летом они отдыхали в Норвегии. Это каменистая страна с тёмной водой и злобным климатом. В пути повстречали байкера, хмурого аборигена. Лёша выпускает ненужные подробности. Может показаться, они въехали в Норвегию, а навстречу байкер. Это не так. Они долго ехали, ехали, потом уже навстречу байкер.