Лишь потом, сообразив, что делает, пришла в ужас и попыталась отстраниться, но было уже слишком поздно. Другой рукой Даниел привлек ее так близко к себе, что она почувствовала жар его тела, услышала глухое, неровное биение сердца.
Она снова постаралась высвободиться, но Даниел быстро прошептал ей на ухо:
— Давайте лучше переждем несколько секунд и пропустим этих нетерпеливых, умирающих с голоду.
И едва она почувствовала его горячее дыхание на своей коже, перед ней замелькал водоворот разноцветных огней, и она поняла, что теряет голову. Грудь ее вздымалась и опадала, под тонким шелком платья обозначились затвердевшие соски, и сначала незаметно, а затем все более и более властная пульсирующая боль охватила тело.
Гвендолин испытывала почти непреодолимое желание обнять Даниела и прижаться к нему теснее, прикоснуться губами к его шее, подбородку, рту... Она с трудом сглотнула, подавляя жалобный стон, готовый сорваться с уст. Но чувство вины и отвращение к самой себе привычно отрезвили ее.
Девушка ощутила, что задыхается, что сердце вот-вот вырвется из груди, но не смела отвернуться или сдвинуться с места. Даниел явно уловил ее состояние, но не отстранился ни на дюйм, не отпустил ее, не произнес ни слова.
Они вошли в зал последними. Гвендолин старалась не смотреть ни на кого. Лишь слышала взрывы смеха, свидетельствующие о том, что вокруг идет неподдельное веселье.
Даниела окликнули, и он, учтиво взяв за локоть, направил ее к столику, за которым, видимо, сидел кто-то из его знакомых. Как во сне остановилась Гвендолин перед столиком и по воцарившемуся вдруг молчанию решила, что ее рассматривают, недоумевая, что может такая невзрачная серая мышка делать рядом с великолепным Даниелом Хартли.
Молчание показалось Гвендолин мучительно-бесконечным, однако то, что произошло потом, превзошло ее самые дурные предчувствия. Такого не пожелаешь и злейшему врагу!
— Ну и ну, вот так совпадение, — протянул кто-то неприятно знакомым голосом. — Так вы, получается, опять вместе? И что же, теперь надолго или, как в прошлый раз, на одну ночь? Если не ошибаюсь, наша дорогая Уинетт особенно интересуется теми, кто подолгу на одном месте не задерживается.
Юджин... Юджин Флинкер! Он здесь! И, что еще хуже, он узнал их обоих! В это невозможно было поверить. Гвендолин уставилась на него во все глаза и почувствовала, как тошнота подступает к горлу. Бежать, и как можно скорее, — не только от жадного любопытства, которое она видела в глазах сидящих за столиком мужчин — одних мужчин, — не только от Юджина, с его злорадством в голосе и во взгляде, но и, что куда важнее, от Даниела.