— Наврала? Ты это про что?
— Про фотографию, Гейл, ту самую, которую ты мне дала. Зачем ты соврала, что я взяла ее без разрешения?
— Не пойму я, о чем ты. Мой уж скоро приедет.
— Да, с досками, ты говорила. Слушай, а почему ты не пускаешь меня в дом? Хочу посмотреть, что это твой ребенок орет как резаный?
На Тине, как и в прошлый раз, был надет только мокрый вонючий подгузник, но сегодня она держала во рту пустую бутылочку. Гейл подошла к холодильнику, быстро соорудила какую-то молочную смесь, вытащила бутылочку изо рта девочки, наполнила ее. Оказалось, это то, что нужно: малышка плюхнулась на заляпанный грязный коврик и принялась жадно, как голодная, глотать содержимое бутылочки.
— Ты что, никогда не меняешь ей подгузники? — поинтересовалась Анна.
Гейл зло взглянула на нее, вышла и принесла новый подгузник. Она не стала ни подтирать, ни мыть дочь, только быстро поменяла подгузник; девочка все еще жадно пила смесь, но мать усадила ее в кресло-качалку и принялась яростно раскачивать.
— Ее не стошнит? — спросила Анна.
— Нет, ей даже нравится. Ты чего это, для социальной службы шпионишь? Так у меня дети в полном порядке. В поликлинику на обследование являемся как штык.
— Вот и хорошо.
— Ага.
— Ну, так ты объяснишь мне, зачем сказала адвокату брата, будто я взяла без разрешения фотографию, которую ты сама мне дала?
Гейл пожала костлявыми плечами:
— Из-за этого у меня могут быть неприятности…
— Что случилось?
Женщина лишь вздохнула.
— Рассказывай. Тебе угрожали? Если надо, я могу организовать защиту.
— Не понимаешь ты! У него друзья есть, что ж, что он сам сидит, — он и оттуда меня достать может.
— Твой брат?
— Ну да! Он звонил, говорил, что какого-нибудь бандита сюда пришлет. А оно мне надо?
— Но ты сказала неправду.
— Ну и что теперь? Что переживаешь? Меня за это под суд не отдадут. А если и отдадут, то пожалеют, потому что я расскажу, каким он всегда был подонком. Он мне всю жизнь сломал, и все ему с рук сошло. Как же я хотела от него отделаться! А теперь вот — здрасте, приехали!
— Гейл, твой брат убил человека. Он еще очень долго не выйдет из тюрьмы. Если только он угрожал…
Гейл сердито перебила ее:
— Так я ж тебе говорю, он сюда звонил, он и Вернон этот. Какие они обо мне гадости говорили — наслушалась, хватит. Он, наверное, у матери мой телефон нашел, увидел, где она его записала. И адрес, похоже.
Анна глубоко вздохнула, стараясь не волноваться:
— Если тебе чем-нибудь угрожают, можно обратиться к местным полицейским.
— Скажешь тоже! Думаешь, они за меня сильно волнуются? Когда я его последний раз видела, его чуть не задержали, потому что он пьяный был как свинья и мочился на дороге, так он дал мне потом в глаз, но полиция даже не почесалась.