"О, мы друзья".
"Ну, тогда пойдемте вместе с нами к миссис Шрайер, и мы все будем друзьями. Когда я слушаю эти рассказы о голоде, у меня появляется аппетит. Мы будем есть, пить и разговаривать. Пойдемте, мистер э — э — Бродер. В такой холодный день неплохо излить душу".
"Боюсь, что мне придется сейчас уйти", — сказал Герман.
"Мне тоже надо идти", — поддержала Тамара.
Ядвига вдруг словно проснулась. "Куда уходит пани Тамара? Пожалуйста, останьтесь. Я приготовлю ужин".
"Нет, Ядзя, в другой раз".
"Ну, похоже, вы не намерены принять мое приглашение", — сказал мистер Пешелес. "Пойдемте, миссис Шрайер, в этот раз мы не добились успеха. Если у вас есть какие-нибудь старые книги, я мог бы кое-что и купить. Я, вообще-то, как я уже говорил, в некотором роде коллекционер. А в остальном…"
"Мы с вами еще поговорим попозже", — сказала миссис Шрайер Ядвиге. "Возможно, в будущем мистер Пешелес будет появляться здесь почаще. Один Бог знает, что сделал для меня этот человек. Другие довольствовались тем, что оплакивали судьбу евреев, а он сделал мне визу. Я написала ему, совершенно чужому для меня человеку, — только потому, что его отец и мой отец много лет назад были партнерами, они торговали сельскохозяйственной продукцией — и через четыре недели пришла виза. Мы пошли в консульство, и там уже знали о мистере Пешелесе. Они знали все".
"Ну, хватит. Кончайте свои хвалебные песни, кончайте. Что такое виза? Кусок бумаги".
"Такие куски бумаги могли бы спасти тысячи людей".
Пешелес встал. "Как вас зовут?", — спросил он Тамару. Она вопросительно посмотрела на него, потом на Германа, потом на Ядвигу.
"Тамара".
"Мисс? Миссис?"
"Как хотите".
"Тамара — а дальше? У вас наверняка есть и фамилия".
"Тамара Бродер".
"Тоже Бродер? Вы брат и сестра?"
"Кузен и кузина", — ответил Герман за Тамару.
"Да, мир тесен. Необыкновенное время. Я однажды читал в газете историю об одном беженце, который ужинал со своей женой. Внезапно открывается дверь, и заходит его бывшая жена, о которой он думал, что она погибла в гетто. Вот каша, которую заварили для нас Гитлер и Сталин".
На лице миссис Шрайер появилась улыбка. Ее желтые глаза искрились, она льстиво рассмеялась. Морщины на ее лице углубились, стали как татуировка, которую можно увидеть на лицах людей примитивных племен.
"В чем смысл этой истории, мистер Пешелес?"
"О, тут вообще нет никакого смысла. В жизни бывает все. Особенно в наше время, когда все пошло кувырком".
Мистер Пешелес опустил правое веко и сложил губы так, как будто собирался засвистеть. Он сунул руку в нагрудный карман и протянул Тамаре две визитные карточки.