В каюте Юрасик высыпал на стол мандарины.
— Видел, да? «Задор», маленький такой карабэл знаешь, да? Поти, Батуми, Цихисдзири знаешь, да? Они не хамса ловят, они ловят, вот, — мандарин.
— Юрико, маленький такой знаешь, да? Он не макарон теперь кормит, он кормит, вот, — шашлык, — передразнил акцент общепитовского джигита ОМ1 и выставил на стол банку с мясом и электрошашлычницу.
— Да, «Задор», — мечтательно закатил глаза Корефуля.
— Где мои семнадцать лет? Белуга, камбала и канистра с домашним коньяком от генацвале Резо?
— Кстати, где? — поинтересовались Юрасик и ОМ1.
— О чем это вы, мужчины? — «не понял» Корефуля.
Жарились шашлыки. ОМ1 и Третий курили, поглядывая на часы.
— Десять минут осталось.
— Ромка, собачий выродок, совесть имей.
Бессовестный собачий выродок Ромка был скручен и принайтовлен к креслу. Юрасик насильно кормил его необесшкуренными мандаринами.
— Гавари, шени чериме, куда канистра прятал?
— Палачи! Фашисты! Все равно всех мандаринами не закормите! — стойко держался Корефуля, прожевывая очередной мандарин.
Машка робко смотрела на этот дурдом из коридора.
— Спокойно, уважаемые! — объявил о рождении идеи Третий.
Он порылся в рундуке и достал из него пустую коньячную бутылку.
— Маша, искать! След!
Машка обнюхала бутылку и резво убежала, но тут же вернулась, неся в зубах… лошадиную подкову.
— Отдай сюда, шантажистка! — не выдержал наконец Корефуля.
— Все, сдаюсь! Забери у нее, Шурик! Отдай, говорю тебе!
Четыре эмалированные кружки глухо цокнули, проиграли свою идиотскую мелодию Корефулины электронные часы.
— Будем! — пожелал ОМ1.
— С Новым годом, бичи! — поздравил Юрасик.
Через иллюминатор донеслись аналогичные возгласы с палубы загульного сейнера.
— Пошли брататься, — предложил Третий.
На палубе ОМ1 извлек из кармана ракету.
— Начальник, как насчет салюта?
— Плевать! Пали! — разрешил Третий.
Ракета ушла в ночное небо, озаряя палубы сейнеров.
— Неделю назад тралец один под Змеиным за борт сыграл. С мариупольского какого-то СЧСа. Мы под эту лавочку восемь ракет списали, — объяснил ОМ1.
— Нашли?
— Куда там. Ночь, шторм. Он так в жилете спасательном и окочурился. Через сутки жмурика выловили.
Тем временем Корефуля, перегнувшись через высокий борт, уже требовал от сейнеристов тару, спускал на шкертике наполненную из канистры бутыль.
Юрасик принимал с сейнера красное пожарное ведро камбалы.
Ракета, догорая, падала к горизонту.
Дурной пример — заразителен.
В портовой тошниловке завтракала ночная смена докеров. Корефуля и Третий толкались в очереди к раздаче с подносами в руках. Корефуля усердно искал по карманам мелочь. Механически достал и тут же запихнул обратно в карман подкову.