Бывает такое. Вроде всё как обычно. Разве что вахту стоишь не свою, а за того боцмана. (Скользкий ушли на берег с высочайшего капитанского позволения и возвратиться к своей вахте покамест не соизволили). Тёмный пароход ошвартован под пустым причалом рыбкомбината. Волна под сваями плещется. Погода — так и шепчет. Тишина такая, что слышен лай собак и автоматные очереди на другом конце города. Всё спокойно.
А тебе неймётся.
Волна какого-то пещерного ужаса вдруг накатит, и барахтаешься в ней, изображая из себя стойкого оловянного солдатика. Хотя ночь, народ дрыхнет и изображать особо не перед кем. Разве что перед Куклой — полуводолазной полудворянской судовой сучкой.
Когда эти четверо появились-таки в конце причала, Кукла залаяла, а я задышал глубже. С облегчением!
И уже не до ужасов. Вертелась только в голове дурацкая фраза из Бабеля. Спокойно, мол, — это налёт. И ещё про то, что если стрелять не в воздух, можно опасть в человека.
К чести грузинских абрагов, даже самый обкуренный из них, спрыгнувший на нашу палубу для пробы, первым, стрелял только в воздух. Уже потом, над ухом того, кого он считал капитаном.
Незадолго до него я пытался будить иначе, но без пистолета у меня это не получилось. В капитанской каюте вместо родного капитана я нащупал тело давешнего портнадзирателя.
Добраться до кубрика и сыграть полундру более заинтересованным лицам уже не выгорело: столкнулся нос к носу с передовым туташхией прямо у капитанской двери.
Врал всё портнадзор: никакие не чёрные маски, — так, шарфиками носы обмотали.
А потом меня смех пробрал. И, главное, честно пытаюсь объяснить местному Бенциону Крику, что тот, кого они собираются бить по голове рукояткой пистолета, вовсе не капитан, и ничем помочь им не может. Ну не знает он, где ключ от сейфа. Не местный он. Вот разбужу механиков, генератор запустим — при свете может и найдём.
К тому же знал я, что деньги наши судовые никакой дурак в сейфе не держит. Поэтому и смеялся, умник.
Досмеялся, смайнали меня в кубрик по трапу. Только дверь за мной лязгнула. И задрайки заклацали. Подпёрли чем-то снаружи.
Хорошо — не у стоматолога. Это там ни выматериться, ни зубы стиснуть. Минуты две я остановиться не мог. А Вы сами посчитайте как нибудь на досуге. Двенадцать балясин (ступенек т. е.) и все — кобчиком.
Из механического угла сразу же на чём свет стоит крыть меня начали. Десять лет, мол, на флоте человек, не вербованный вроде, а по трапу спускаться никак не научится, и общество ото сна пробуждает. Когда узнали что к чему, приумолкли как-то, засопели. И капитан Олег тут же нашёлся. В моей койке спал, оказывается.