Алим подумал над ответом. Решил сказать правду.
— Боюсь, что нет, Ага-эфенди…
— И это в самом деле так, Алим, я им не являюсь. Джихад для меня лишь инструмент, в то время как для Омара и таких как он — он суть и смысл их жизни. И я не намерен лишать их этих заблуждений. К северу от вашей страны лежат богатые, но заброшенные земли. Там нет власти, способной повести за собой людей, русские оттуда ушли, а вместо русских никто не пришел. Да даже если русские придут туда — они ослабли, выдохлись и больше ни на что не способны.
Майор Шариф не стал бы так говорить про шурави — он знал шурави, учился у шурави, воевал с шурави и знал, на что они способны. Пусть и играл он теперь на другой стороне — шурави он уважать не перестал.
Но говорить об этом он тоже не стал. Он просто промолчал.
— Представь себе, Алим. Ты вряд ли сможешь это представить, чтобы это представить надо жить в большой стране — но все же представь. Представь себе государство, которое никого и ничего не боится — ни шурави, ни американцев, ни англизов, никого больше. Представь себе государство, в которое ходят Пакистан, Афганистан и все то, что русские оставили нам в Азии, бывшие бухарские владения и эмираты. Там есть нефть в Каспии, есть золото, есть уголь. Есть все. Русские оставили там заводы и города — способны ли эти варвары, что там живут понять, что оставили там русские? Какую ценность все это имеет? Только представь себе, Алим — там есть страна, в которой население не превышает и двадцати миллионов человек, но живут они на территории, которая больше нынешнего Пакистана. А в нашей стране живет под двести миллионов человек, ты видел как живут беженцы из твоей страны? Там, той стране много земли, уже распаханной — бери и паши ее. Там родится много хлеба — когда в твоем кишлаке, Алим, в том что ты родился ели досыта хлеба, скажи мне? Скажи, разве справедливо то, что у двадцати миллионов людей земли больше чем у двухсот?
— Наверное нет — осторожно ответил Алим, отметив, что бригадир говорит громче чем обычно, и на них уже смотрят.
— И в самом деле нет, ты прав, Алим. Это несправедливо. У нас есть армия. У нас есть порядок. А скоро у нас будет то, что есть только у самых богатых держав, у самых сильных держав на планете. Никто не посмеет диктовать нам свою волю, Алим. Никто! И тогда мы пойдем вперед. Но мы пойдем вперед не сами — впереди нас пойдут такие люди как Омар — жестокие и фанатичные. Они будут умирать за нас — но не они наследуют политую кровью землю, чтобы ее наследовать, нужно учиться в британской школе при посольстве, а не в медресе Хаккани!