Только Миха и отец знали истинную тайну этой улыбки. Тайну любви, сильной и вечной, как Сердце Мира. Тайну жизни.
В груди Михи зародилось пришедшее извне тепло. Где-то глубоко, глубже чужого черного кристалла, изранившего землю, он ощутил горячее биение.
«Мама», — прошептал он заиндевевшими губами.
Сай Олах оскалился и зарычал.
Сердце Михи робко, словно не веря само себе, начинало биться снова.
14
С его глаз точно сдернули пелену.
Или утихло бешеное кружение бурана?
Миха видит Свечу Тревоги. Она лежит между расставленных лап Сай Олаха. Видать, выпала, пока он кувыркался вниз по склону.
Миха больше не боится. Он боялся смерти, но смерть осталась за черными зрачками волка. В молчании остановившегося сердца.
Сердце Михи бьется заново. И в нем больше нет места страху.
Сын Алана прыгает вперед. Схватив Свечу, он перекатывается на спину, нащупывает запальный шнур.
15
Сай Олах успевает впиться в его предплечье зубами. Но шнур уже выдернут, и Свеча шипит и плюется красным огнем.
Рыча, волк отскакивает назад. На его шкуре тлеют подпалины. На оскаленных зубах Миха видит свою кровь.
Черный Брат не простой зверь. Волки его стаи при одном виде зажженной Свечи бросились вовсю улепетывать из Котловины.
Сай Олах все еще здесь. И все еще надеется получить свое.
Что же — получи.
Недрогнувшей рукой Миха направляет пылающую на добрые десять локтей Свечу в оскаленную волчью пасть.
16
Вой черного волка то стихает вдалеке, то возобновляется с прежней силой. Но в Котловину Сай Олах больше не сунется, в этом Миха уверен.
Догорающая Свеча выпускает в небо ленту красного сверкающего дыма. Ветер еще ярится, рвет дым в клочья. Вряд ли его заметят из поселка.
Только сейчас Миха осознает, как жестоко порвал его руку Черный Брат. Разодранный рукав набух от крови, и темные капли повисают на клочьях ткани.
Срываются. Падают вниз.
На черный лед.
Ветер стихает. Обновленное небо сверкает звездной чистотой.
Идеально круглая луна висит прямо над головой Михи, роняя вниз водопад золотого света.
В этом свете черный лед преображается.
Непроницаемая для взгляда темнота растворяется, уступая место прозрачности. Мягкому холодному сиянию.
Если бы не навалившиеся усталость и равнодушие, Миха бы удивился этому. Как и тому, что его кровь, попав на поверхность льда, просачивается вглубь. Тонкой струйкой змеится внутри немыслимой величины кристалла, на котором он стоит. Какие там двести локтей — ледяная глыба больше размером, чем все Холодное Поселение.
А в ее светящейся глубине…
Сын Атмоса видит их с необычайной отчетливостью, как будто нет между ними и Михой сотен локтей льда. Стен их немыслимого саркофага. Холодного, как пространство между звезд. Незыблемого, как сами звезды.