Клейтон вытер со лба пот — пот от честной работы. Поднялся на ноги.
— Ты мне понравилась, и дети у тебя, похоже, славные девчушки. Но мне надо идти. Я никак не хотел воспользоваться твоей слабостью. И кресло это я сделал с удовольствием. Это хорошее кресло.
— Я знаю. Ты можешь остаться, правда можешь. Мой муж не вернется, если тебя это беспокоит.
— Нет, благодарю вас, мэм.
Она сердито взглянула на него.
— А почему тогда ты сделал для меня это кресло? За прошлую ночь ты мне ничего не должен, это я просила тебя, а не ты меня.
Он покраснел и покачал головой.
— Ты ведь не такая уж завидная находка, сам знаешь, — сказала она, глядя на его лицо и на шрам. — Может, ты и правда сильный и работящий, но вряд ли ты найдешь чего-нибудь намного лучше, чем тут, — она мотнула головой в сторону своей хижины, — даже там, в долине…
И кивнула на длинную белую долину, которая уходила на север, к перевалу, а оттуда через верхнюю долину к Дьябло.
— Я не собираюсь оставаться здесь. Я ведь уже сказал вам, я направляюсь в Калифорнию.
Он пожал ей руку — рука была вялая, повернулся и начал спускаться по тропе, по хрустящему снегу, вниз, в долину.
Ранним вечером он добрался до подножия горы. Едва заметная тропа вилась через мескитовые заросли, половинка луны освещала дорогу. Ему была видна река, подернутая серебряными полосами, и просторная, длинная, холодная равнина, вытянувшаяся к югу. Далеко впереди показались освещенные окна хижины — туда он и шел ровным шагом. Долина лежала под луной спокойная и тихая, только тявкал койот где-то высоко в горах. Сапоги с хрустом проламывали тонкий наст, пока, наконец он не добрался до двора хижины, где снег был сметен.
Его шаги услышали в хижине, и в дверях появился человек с лампой и винтовкой, которую он держал на сгибе руки. Он заслонил лампу и прищурился, вглядываясь в темноту.
— Кто это? Кто здесь? Чего вам надо?
Клейтон ничего не ответил, просто подошел поближе. Свет лампы отразился в глазах — теперь его лицо было на свету. Человек вскрикнул:
— Клей!
Клейтон схватил человека за руки и посмотрел сверху ему в лицо.
— Привет, Лестер, — тихо сказал он.
Они обнялись. Лестер был поменьше ростом, чем он, но с такими же голубыми глазами. Он был безбородый, бронзовый от загара, с крепкими руками, посильнее, чем у Клейтона, но ощущалась в этой силе какая-то первобытная неловкость.
— Господи боже всемогущий, Клей! Боже всемогущий! Что ты здесь делаешь?
— Слушай, ты что, в дом меня не хочешь пригласить?
— Ну, конечно! Заходи! Заходи! — Он шагнул внутрь. Клейтон, наклонив голову в дверях, прошел за ним; с сапог на деревянный пол обсыпались комки снега.