Он смотрел на нее, не отводя глаз, и лицо у него слегка напряглось, кожа натянулась, жилки на лбу едва заметно запульсировали.
— По-моему, вы искупались, когда уезжали из Амарилло, — тихо сказала она, наклонившись к нему и втянув носом воздух.
— По-моему тоже, — сказал он.
Она выпрямилась.
— Я только погляжу, спят ли девочки, и закрою дверь…
…Рано утром, чуть только свет пробился через пыльные оконные стекла, он проснулся, вышел наружу и ополоснул лицо водой из ручья. Он отдохнул, тело стало легким, напряжение исчезло. Ручеек был маленький, он стекал с горы, и вода в нем была ледяная. Он немного подождал, чтобы увидеть, как солнце выглянуло из-за окружающих вершин, покрыв пики золотым налетом. Долина все еще оставалась жемчужно-серой, и снег в рассветных лучах блестел холодным оранжевым светом.
Он усердно работал все утро. Женщина наблюдала за ним из кухонного окна. Он был большой и сильный, и за час разделал бревно на заготовки — он знал, что ему понадобится. Топор вгрызался в древесину, рассекал волокна, и от бревна отделялась нужная часть.
Солнце поднялось уже высоко, он ощущал его тепло на спине, а земля под ногами высыхала. Ему доставляло удовольствие смотреть, как послушно раскалывается под ударами дерево, и слушать, как сухие и чистые удары топора разносятся в горной тишине.
К полудню кресло было готово. Женщина с утра ушла в лес и собрала мешок сосновых иголок. Когда уже стало понятно, какого размера будет кресло и какой формы сиденье, она сшила из своей ткани подушку и набила ее хвоей. А потом положила на сиденье; кресло было простое, но удобное.
— Ну-ка, сядь, — сказал Клейтон. Ему было приятно.
Она села в кресло, потом поднялась и обошла вокруг него, проводя пальцами по гладкой поверхности подлокотников. Цвет дерева был светло-коричневый, медового оттенка.
— Красивое кресло. У меня там на полке в кухне есть немного виски. Все приберегала его к случаю — только не знала, к какому. Может, выпьем сейчас, вроде как отпразднуем…
— Мне пора двигать, — сказал Клейтон. — Я хочу засветло добраться до верхней части долины.
— Ты — хороший человек, и умелый. Почему бы тебе не остаться? Мне здесь нужен мужчина… — Она говорила с трудом, чуть запинаясь. — А мне тут одиноко — ты ведь понял это ночью, верно? У меня есть дом и кусок хорошей земли. Тебе может попасться место и похуже. А я еще молодая женщина — мне всего двадцать восемь. Конечно, у меня двое детей, но они не помешают, я ведь видела, они тебе понравились. И ты им понравился. — Она наклонилась и положила руку ему на колено. — Или я тебе совсем безразлична?