- С тобой все в порядке, Мия-Ох-моя-Ух? – поинтересовался он, усаживаясь рядом со мной на ступеньках лестницы.
Я покачала головой, испытывая жуткое чувство стыда, мешающее мне говорить.
- А что случилось?
- Я не могу этого сделать – разрыдалась я.
Папа вопросительно приподнял одну из своих густых бровей и одарил меня пристальным взглядом серо-голубых глаз. Я почувствовала себя каким-то неизвестным, загадочным существом, которое он внимательно изучает и пытается понять. Он же целую вечность выступал с разными группами… Естественно, что ему неведомо какое-то непонятное чувство страха перед сценой.
- Ну, это был бы позор, - сказал папа. – У меня для тебя первоклассный подарок в честь выступления. Лучше чем цветы.
- Отдай его кому-нибудь другому. Я не могу туда вернуться. Я не ты, не мама и даже не Тедди. – Тедди в то время едва исполнилось 6 месяцев, но уже было ясно, что у него больше индивидуальности, уверенности, чем когда-либо было у меня. И, ну конечно же, он был голубоглазым блондином. А даже если бы и не был, он родился в родильном доме, а не в госпитале, так что возможность подмены младенцев исключалась.
- Верно, - задумчиво произнес папа.
*Когда Тедди впервые участвовал в концерте, играя на арфе, круче него были только вареные яйца. Воистину знак свыше».
Я рассмеялась сквозь слезы. Папа нежно приобнял меня.
- Знаешь, раньше перед концертами я превращался в соляной столб, трясущийся от страха.
Я посмотрела на своего папу, который всегда излучал уверенность.
- Ты просто хочешь меня поддержать.
Он покачал головой.
- Нет, вовсе нет. Это было ужасно. А я ведь был барабанщиком, сидел в глубине сцены. Никто даже не смотрел в мою сторону.
- И что ты делал? – спросила я.
- Он напивался. – Вклинилась в разговор мама, высовывая голову из двери, ведущей на сцену. Она была одета в виниловую черную мини-юбку, красный топ-танкини, а на животе в переноске пускал слюни счастливый Тедди. – Пару бутылок перед концертом. Не советую тебе повторять.
- Твоя мама вероятно права, - подтвердил папа. – Социальные службы не так поймут, если к ним начнут поступать 10-летние алкоголики. Кроме того, когда я швырялся барабанными палочками и блевал на сцене – я был панком. Если ты свалишься со сцены и от тебя будет нести как от пивной бочки, это будет выглядеть неловко. Вы, классические музыканты, немного снобистски смотрите на подобные вещи.
Теперь я уже смеялась. Мне все еще было страшно, но мысль о том, что страх сцены я унаследовала от папы, успокаивала; в конце концов, хоть какое-то подтверждение что я не подкидыш.