Если для осуществления проекта нужны инвестиции, сторона, у которой есть для этого деньги, нуждается в гарантиях того, что после того, как средства будут вложены, ей не придется еще раз договариваться о разделе прибыли. В теории контрактов это называется «hold up»>16. Если бы можно было подписать полноценный договор, никакой проблемы бы не возникало. Обе стороны, ничего не опасаясь, инвестировали бы на оптимальном уровне. Однако практически невозможно составить связывающий контракт и быть уверенным в его соблюдении, если стороны его — суверенные государства.
Также и с газопроводом: какие гарантии могут дать Украина, Белоруссия, Польша, что будут соблюдать тот или иной контракт? Даже банальная смена правительства на практике приводит к изменениям договоренностей между странами, а ведь такие соглашения, по идее, должны быть более устойчивыми, чем правительства. Вот и получается, что любой контракт между государствами должен быть не связывающим, а «самоподдерживающимся», то есть опираться не на букву договора, а на то, что в каждый момент времени никому не выгодно его нарушать. А это может приводить к значительной неэффективности — эффективные самоподдерживающиеся контракты скорее исключение, чем правило.
НЕДОВЕРИЕ ОБХОДИТСЯ ДОРОГО
Основатель «новой институциональной экономики» Рональд Коуз писал, что еще со студенческих времен в Оксфорде его занимал такой вопрос: почему в обычной жизни шантаж единодушно осуждается обществом и является юридически наказуемым деянием, а в бизнесе это — довольно распространенная практика>17? Во многих странах нет ничего незаконного в том, чтобы, купив участок земли у дороги, взять деньги с владельцев соседних бензоколонок за то, чтобы не строить на своем участке еще одну. Если удастся их убедить в серьезности своих намерений, они с удовольствием заплатят за отсутствие конкуренции. Однако в тех же странах — для Коуза ближайшим примером была Англия — суд присяжных может легко осудить человека, потребовавшего денег за неразглашение чьей-то личной тайны.
Сходство двух примеров в том, что вопрос о законности и справедливости требований упирается, по существу, в проблему: что есть в каждой ситуации «нормальное» положение, точка отсчета? Надо ли исходить из того, что жертва шантажа имеет право распоряжаться информацией о себе и шантажист вынужден расплачиваться (например, тюремным сроком) за ее публикацию, или же надо считать, что шантажист имеет право на распространение этих сведений и, значит, жертва должна платить за то, чтобы информация оставалась тайной?