— Но я не понимаю, почему это должен быть универсал, — негодовала я.
Все это привело нас к новенькой Субару аутбек, которая отвечала многим его требованиям. Мои инстинкты водителя говорили о том, что Субару — это то, что мне нужно. Она маневренная и с приличным движком. А еще…
— Я чувствую себя футбольной мамочкой,[4] - проворчала я. — Я слишком молода для этого.
— Футбольные мамочки водят минивэны, — парировал Кит. — И в футболе нет ничего плохого.
Я нахмурилась.
— Надеюсь, он хотя бы не будет невзрачного цвета?
Будет, если мы хотим взять один из этих автомобилей. Как бы сильно я не хотела что-нибудь синее или красное, но новизна взяла вверх. Моему придирчивому характеру не нравилась идея водить «чужую» машину. Я хотела, чтобы она была моя — блестящая, новая и чистая. Таким образом, мы заключили сделку, и я — Сидни Мелроуз, стала счастливым обладателем темного невзрачного универсала. Я назвала его Латте, надеясь, что моя любовь к кофе скоро передастся и на машину.
После выполнения поставленных задач, Кит оставил меня и направился в свою квартирку в черте Палм-Спрингса. Он так же предложил мне остаться там, но я вежливо отказалась и забронировала номер в гостинице, благодарная глубоким карманам Алхимиков. Если честно, я бы отдала и свои собственные деньги, лишь бы избавиться от ночлежки под одной крышей с Китом Дарнэллом.
Заказав легкий ужин в свой номер, я наслаждалась одиночеством после всех тех часов, проведенных в машине с Китом. Затем переоделась в пижаму и решила позвонить маме. Хотя я и была рада быть свободной от осуждений моего отца на некоторое время, я все равно буду скучать по ней.
— Неплохая машина, — одобрила она после того, как я рассказала ей о поездке в автосалон. Моя мама всегда была вольна духом и едва ли подходила кому-то вроде моего отца. Хотя он обучил меня химическим уравнениям, она показала мне, как изменить свою собственную нефть. Алхимики не обязаны были жениться на других Алхимиках, но я была сбита с толку, не понимая какие силы соединили моих родителей. Может быть, мой отец был более спокойным, когда был моложе.
— Не спорю, — сказала я, хотя это прозвучало угрюмо. Моя мать была одной из немногих людей, рядом с которыми я могла быть менее совершенной или довольной. Она была большим сторонником того, чтобы давать волю своим чувствам. — Думаю, я просто раздосадована, что не успела с тобой поговорить на прощание.
— Раздосадована? Я крайне возмущена тем, что он даже не удосужился поговорить об этом со мной, — фыркнула она. — Поверить не могу, что он просто отдал тебя тайком! Ты моя дочь, а не какой-то товар, который он запросто может задвинуть. — На мгновение моя мама напомнила мне Розу — обе обладали непоколебимостью, и невозможно было сказать, что у них на уме. Эта способность казалась странной и экзотической, но временами, когда я думала о своем собственном тщательном самоконтроле и сдерживании характера — я задумалась — что если я была такой же странной.