Застопорился Баркер лишь на одном из чертовых масонов. Лежащая поверх стопки бумаг кисть мало того что была в замшевой серой перчатке, но к тому же выглядела совершенно неживой. Как будто восковой слепок. Или протез. Баркер даже специально закашлялся — неожиданно и очень громко. Но ни один палец на «протезе» не шелохнулся. Игрок… Пусть будет Игроком — определился Баркер с кличкой.
— Вы принимаете наши условия, мистер Баркер? — произнес кто-то из сидящих за столом приглушенным шершавым голосом.
Красавчик оторвал взгляд от восковой руки и перевел его на лица… точнее, маски. Говорил Скелет. Голос у Скелета шелестел, как пачка мятых стодолларовых купюр. Акцент был непривычным и наверняка поддельным. Шелк маски трепетал от дыхания, влажнел, лип к губам говорящего, и создавалось впечатление, что с Баркером беседует гигантская медуза.
— Готовы ли вы направиться туда, куда мы вам скажем, отыскать и привезти сюда нужные нам вещи? Понимаете ли вы, что могут возникнуть нестыковки и вам, возможно, понадобится долго выслеживать нужную вещь и ее владельца? Осознаете ли вы, что мы хотели бы обойтись без… ненужного насилия, но если это необходимо, то насилие придется применить? Вплоть до… устранения владельца.
— Так… да… это… Понимаю и принимаю… Чего ж не принять? Надо устранить — устраним. Не впервой. Но хотелось бы, раз уж мы тут с вами так тесно подружились, разузнать побольше и о деле… и о цацках.
— Не спешите, мистер Баркер. Мы хотим убедиться в том, что вы осознаете важность доверяемой вам информации. Вы первый и единственный, кто получит доступ ко всем имеющимся у нас на руках сведениям целиком. Раскрывать эти сведения вы не должны никому! Никому… Это в ваших же интересах, поверьте. Если вам все понятно и вы согласны, то сейчас каждый из нас передаст вам иллюстрацию и описание одного ювелирного изделия, — продолжал шуршать словами Скелет. — Отдать оригиналы, по понятным причинам, мы не можем. Копий не существует. Однако вам позволено делать необходимые шифрованные пометки… Сколько потребуется времени, чтобы запомнить все необходимые детали?
— По полчаса на каждую штуковину, а то и подольше, если фитюлька с выдумкой… — Баркер сознательно врал. Ему хватило бы и минуты.
Он все продолжал изображать «увальня», но внутри весь давно уже был как натянутая струна. Красавчик Баркер, Проныра Баркер, Неуловимый Генри Джи Баркер, о «подвигах» которого не умолкала криминальная пресса и имя которого давно уже не сходило с плакатов «WANTED», старший и блудный сын великой Ма Баркер по прозвищу Мамаша-пулемет, единственный сумевший выбраться из-под ее душной опеки и организовать собственную банду, Генри впервые за многие годы чувствовал себя в по-настоящему крутом переплете. Это его одновременно его и пугало, и бесило… и будоражило.