— Вероятно, — сказал Альберт, — вам и дорого-то это потому, что случается так редко.
Потом они отправились в Балморал.
Лето было для острова Уайт, осенью же, когда холмы становились лиловыми от вереска, наступало время Шотландии.
Королева стала чувствовать, что Балморал привлекает ее даже больше, чем Осборн. Природа там была более дикой, а люди более прямыми и простодушными. Альберт часто с теплым чувством сравнивал эту сильно пересеченную местность с окрестностями Розенау. Королева тоже любовалась ею.
Она велела детям носить юбки шотландских горцев. Альберт тоже ходил в юбке. Что же касается ее самой, то она предпочитала платья, сшитые из мягкого сатина или королевской шотландки. Шотландский акцент она находила очаровательным и отнюдь не обижалась на грубоватых слуг. Они могли назвать ее «моя дорогая», что противоречило правилам дворцового этикета при обращении к королеве, но она чувствовала себя с ними в совершеннейшей безопасности: пусть они и не воздавали ей королевских почестей, они готовы были отдать за нее жизнь.
Милые добрые люди, называла она их. Она решила научиться танцам их страны и стала брать уроки. Они требовали физических усилий, но то было еще до того, как она убедилась, что снова беременна.
Она считала, что им всем не мешало бы научиться говорить на гэльском — тогда бы они лучше понимали здешних людей.
— Горцы народ горделивый и держатся с достоинством, — сказала она. — Они такие сильные и такие верные.
Альберт соглашался с ней. Он часто уходил на рыбалку и возвращался в хорошем настроении, если улов оказывался богатым, и предпочитал молчать, если поймать ничего не удалось.
— И спрашивать не нужно! — весело кричала Виктория. — Все видно по вашему лицу.
Бывая в горах, Альберт всегда чувствовал себя гораздо лучше. И климат ему подходил. Возможно, он не так часто простужался бы зимой, если бы все время жил в сельской местности.
— Зима здесь будет довольно суровой, — напомнила она ему, но Альберт привык к студеным зимам Германии и сказал, что озеро, вероятно, замерзнет и он с удовольствием бы покатался на коньках.
— Мне никогда не забыть крестины Киски, когда вы катались на пруду у Букингемского дворца. Вы помните?
Еще бы не помнить, как под ним треснул лед, а сам он оказался в ледяной воде.
— Так сильно я еще в жизни не пугалась, — сказала королева.
— Но вы оказались очень смелой, любовь моя, — сказал Альберт. — Не то что ваши фрейлины, которые чуть не ударились в истерику.
— Я так тревожилась за вас. Я думаю, с тех самых пор и пошли ваши простуды. Вы простуживаетесь по нескольку раз за зиму.